В противном случае ей придется идти дальше. Только не по той безлюдной дороге, по которой она сюда приехала. Куда-нибудь вперед, где существует нормальная человеческая жизнь. Там она сразу же избавится от дурных воспоминаний. И позабудет низкий бестелесный голос, приказывающий Сальваторе оставить ключ в дверях. Вон он торчит в замке тяжелой дубовой двери. Мег даже моргнула несколько раз, боясь поверить своим глазам.
В коридоре царил сумрак, слабый свет шел откуда-то сверху, наверное, от газовых фонарей. Тяжело дыша, Мег стала спускаться вниз, стараясь не думать о том, что запросто может упасть и свернуть себе шею на этих крутых каменных ступеньках. Никто не будет ее искать. Сальваторе избавится от ее тела, а трусливый папочка сделает вид, что понятия не имеет, где находится его дочь. Он попросту решит, что при сложившихся обстоятельствах Этан Уинслоу не осмелится ему угрожать, и жизнь пойдет своим чередом.
Что за странные мысли лезут в голову, подумала Мег, спустившись по лестнице. Она не верила, что отец смирится с ее смертью, даже если под угрозой будет его собственное благосостояние. И все же она не могла отделаться от мысли, что он вполне на это способен.
Когда Мег достигла последних ступенек лестницы, она остановилась и задумалась, куда идти дальше. Сальваторе водил ее по дому такими кружными путями, что у нее не было малейшего понятия, где именно она находится. Она смутно припоминала, что Сальваторе свернул налево, когда вел ее на встречу с местным призраком. Она пошла направо, прислушиваясь к шуму дождя. Как только она найдет дверь, а если не повезет — окно, она тут же выберется наружу, как можно дальше от этой странной обители.
Мег почти распрощалась с надеждой найти выход. Казалось, она часами блуждает в кромешной тьме, ощупью пробираясь вдоль стен, чувствуя, как под пальцами холодный камень сменяется то гипсовой штукатуркой, то гладкой поверхностью деревянной обшивки. Шум дождя, доносившийся снаружи, сводил ее с ума, потому что обещал долгожданную, но недостижимую свободу. Она поняла, что захлебывается плачем, и когда ее пальцы нащупали стекло, долгое время не могла в это поверить.
На секунду Мег прижалась лбом к стеклу, всматриваясь в дождливый сумрак. Ее лихорадило, боль в груди становилась нестерпимой, охвативший тело жар затруднял дыхание. Если она сейчас же не выберется под прохладные струи дождя, то непременно умрет.
Она попробовала разбить стекло, но слишком ослабела, и кулак просто отскочил от гладкой поверхности. А потом Мег увидела, что ей не нужно перелезать через подоконник, потому окно было французским, с вычурной бронзовой щеколдой. И что самое главное — эта щеколда была открыта!
