— «…И судно стараться, нимало не медля, отправить из Охотска сюда того же лета, чтобы по заступлении на наши места присланных от вас людей мы свободны были с божьей помощью выходить отсюда в Охотск.
На подлинном подписали разных городов и разного звания мореходцы, состоящие при компании Голиковых и Шелихова.
Остров Кыхтак,
который от россиян назвался Кадьяк.
1785 года, декабря 11 дня».
— Подписывайтесь, добытчики, а неписьменные противу имени своего крест ставьте… Распущаю сбор! — закончил Шелихов.
Таким артельным приговором закончен был и первый этап устремлений Григория Ивановича в Америку.
20 мая 1786 года с огрузневшей, но бодрой и сияющей Натальей Алексеевной Григорий Шелихов вышел из Трехсвятительской гавани в обратное плавание в Охотск. Из Америки он вывозил до полутора десятков алеутов и индейцев, пожелавших увидеть Россию — родину великого тойона Ше-лиха. Он был уверен, что с этим же судном, хотя бы поздней осенью, вернется в Славороссию.
1
Обратное плавание проходило поистине под добрым ветром и с удивлявшей всех быстротой. Галиот «Три святителя», до отказа загруженный драгоценными мехами, добытыми для компанионов, и особо затюкованным добром работных, нес на себе груза на два с половиной миллиона рублей. С такой добычей, как ни вспоминали старовояжные, не раз бывавшие в подобных плаваниях мореходы и добытчики, никто еще не возвращался.
Но для себя из отчаянной экспедиции Шелихов вывозил самый дорогой груз — Наталью Алексеевну с ожидаемым наследником. Минуя попутные острова, на которых два года назад Григорий Иванович оставил добытчиков, он согласился остановить бег галиота на несколько часов только в центре архипелага, при острове Атха. Здесь нужно было ссадить возвращаемых на родину искалеченных в боях и на промысле лисьевых алеутов и насельщиков других островов.
— А отсюда как? Рук-ног у нас нет, не доберемся к домам, — сетовали высаживаемые.
— Кто как изловчится, — отвечал Шелихов. — Я вам не каюр… Помалкивай, Наталья Алексеевна, у тебя одна заботушка… — недовольно осадил он жену, пытавшуюся заступиться за беспомощных алеутов. — Эй, поворачивайся и в обрат поскорей! Через час снимусь, кто не вернется — брошу на острову… Эй, слуша-ай!
Прохор Захарович Пьяных, ревностно держа дисциплину, подбодрял съезжавших цветистой боцмановской словесностью.
Однако поведение Шелихова на Атхе, которое многие вояжные не одобряли, разом забылось, когда через месяц благополучно вошли в родное Охотское море, оставив позади себя грозный, усеянный множеством подводных скал и камней пролив Лопатку, между песчаным мысом на юге Камчатки и первым Курильским островом Шумшу. В проливе этом нашло себе могилу великое число кораблей и мореходов.
