— Я — «Орел, я — «Орел»… Здесь. Нет, не спит.
Я беру трубку. Это Макаров. Он в сопровождении моего ординарца Ивана Пономаренко ходит поверяющим. Сейчас они на правом фланге. Макаров спрашивает, как дела, смеется:
— Я тут ребятам, чтобы не спали, сказку рассказываю.
— Ладно, — говорю ему, — давай домой.
— Я — «Орел», я — «Орел»… — бубнит Шубный. — Ты что, заснул? Нет, не заснул, а письмо писал? Добре. От меня привет передай. Как у вас там, стреляют?..
Наша первая ночь в овраге шла на убыль. Наступал рассвет, медленный, мглистый. Туман, плотный и такой густой, хоть в пригоршни его бери, заволок все болото, вполз в овраги. Становилось все тише и тише. Кончалась ночная перестрелка. Скоро взойдет солнце, рассеет туман, и можно будет оглядеться получше. Прежде всего надо проверить, что находится там, за кустами, вклинившимися между оврагами, между первым и четвертым взводами. Звоню начальнику штаба, докладываю, как прошла ночь, прошу выслать ко мне саперов с миноискателем.
Саперы пришли часа полтора спустя. Никита Петрович Халдей, мой заместитель по политчасти, молча наблюдавший за тем, как мы с Иваном Пономаренко снаряжаем автоматные диски, вдруг сказал:
— Нет никакой необходимости идти туда самому командиру роты. Это можно поручить любому офицеру.
…Никита Петрович прибыл к нам в роту из тылового госпиталя. Политработник он был сильный, талантливый, и сразу почувствовалось, как с его приходом у нас по-новому заработали и партийная и комсомольская организации, в каждом взводе стали выходить злободневные боевые листки… На КП он бывал мало. Приходил лишь поесть, поспать, подготовиться к новой беседе и снова отправлялся к солдатам, которые души в нем не чаяли. Он был так внимателен и заботлив, что Макаров не напрасно говорил, что Никита Петрович — отец наш родной. Так оно и было на самом деле. Следует сказать, что Никита Петрович по возрасту был старше всех нас, а таким, как я да Макаров, и впрямь в отцы годился…
— Меня это не устраивает, — возразил я. — Надо самому знать весь передний край.
— Вы отвечаете за подразделение…
— Вот поэтому-то я и хочу знать все сам. Давайте оставим этот разговор.
— Этот разговор оставить я не могу, — взволнованно проговорил он и даже поднялся.
— Ну, сидеть в этих оврагах с завязанными глазами я не стану.
— Вы, по сути говоря, идете в разведку и должны получить на это разрешение командира батальона.
— И к командиру обращаться за каждым пустяком тоже не стану. Пошли, Иван.
