– Итак, мы пришли к выводу, что без моей поддержки рождение ребенка насколько желательно, настолько же и невозможно.
– Ни к какому выводу мы не приходили! Тысячи женщин рожают детей и вполне справляются. – Она бы никогда в этом не призналась, но ему удалось отчасти поколебать ее уверенность в себе. Джессика понимала, что намеренно смотрела в будущее через розовые очки. Это был для нее своеобразный способ самозащиты. Но он заставил ее посчитать все капканы и ловушки. То, что она увидела, ей совсем не понравилось.
– У этих женщин не было выбора.
– А у меня есть?
– О да, – мягко произнес он. – У тебя определенно есть.
Ей не понравилось выражение его глаз. Оно тревожило ее.
– И какой у меня выбор? – Джессика знала ответ и не хотела его слышать.
– Выйти за меня замуж.
– Замуж? – Джессика уставилась на него, буквально открыв рот. Она боялась, что вот-вот начнет истерически смеяться. – За тебя? – Смех рвался из живота. Начал кривиться рот. Она вполне сознавала, что это совершенно неприемлемая реакция, но ничего не могла поделать. Она начала тихонько хихикать, потом все громче, пока не разразилась приступом смеха. Смятение, стресс, неопределенность наконец нашли выход. Она слышала свой смех и думала, что никогда не сможет остановиться. Потом смех перешел в слезы. Но не в слезы веселья. В слезы, вызванные чем-то другим.
Когда он ударил кулаком по столу, звук получился такой громкий и такой неуместный, что у нее перехватило дыхание.
– Прекрати! Сейчас же!
– Не могу, – вытирая слезы, пробормотала она. – Я смеюсь над твоим нелепым предложением.
– Ты смеешься потому, что иначе просто лопнешь, и ты знаешь об этом, мрачно пояснил он.
Джессика молча смотрела на него. Он прав. Она уже чувствовала вкус слез тревоги и забот и неприязненно смотрела на него. Ей удалось построить маленький кокон и спрятаться в нем, а он пришел и одним ударом все разрушил.
– Ты выйдешь за меня замуж, потому что у тебя нет выбора.
– Как ты смеешь…
– Я не собираюсь отказываться от ответственности. И я не намерен раз в неделю по субботам робко стучать в твою дверь и просить, не разрешишь ли ты мне увидеть ребенка. Ты чертовски права, я не рассчитывал на отцовство, но оно нашло меня, и я выполню свой долг.
– Свой долг? Сейчас двадцатое столетие!
– Ни один мой ребенок не будет незаконнорожденным, – спокойно сказал он. Джессика покраснела.
– Тебе бы надо слышать свой голос, Бруно Карр! Ты говоришь как человек средневековья! Но мы живем не в средние века. И будь я проклята, если выйду за тебя замуж только потому, что ты так хочешь!
