– Меня откомандировали сюда, – рассказывал Шацкин, – потому что пропали двое рядовых. Пацаны не простые, они раньше Периметр охраняли. Там вышла нехорошая история – прапор, их командир, оказался взяточником. Ну, дело раздувать не стали, прапору впаяли четыре года…
– Усаченко! – ляпнул я и тут же прикусил язык, перехватив настороженный взгляд следователя.
– Точно.
– Я знаком с журналистом, который эту историю раскопал. Ему статью так и не дали опубликовать. – Не знаю, как это прозвучало, но говорил я, в общем-то, чистую правду. Хотя и не всю.
– И не дадут ничего публиковать, потому что есть решение замять дело. Пацанов, рядовых, которые дали против Усаченко показания, даже судить не стали, просто перевели сюда… от греха…
«О-хо-хо!» – прозвучало совсем рядом. Мы остановились, вскинули автоматы – псину, вылетевшую из-за поворота, тройная очередь отшвырнула обратно. Оказалось, что за псом гнался кабанчик – этот ворвался под пули, завизжал, обливаясь кровью. Лапы его подломились, мутант упал. Все твари в этом зверинце были молоденькие – да матерый кабан и не развернулся бы в таком лабиринте.
– Вот… – как ни в чем не бывало проложил следователь, перезаряжая автомат, – пацаны пропали. То ли дезертирство, то ли кто-то решил с ними здесь счеты свести. Ну, мало ли, мы решили расследовать, завели дело не о дезертирстве, а о пропаже. Я съездил в Чернобыль-семь, привез сержанта, который с ними служил. Сержант со мной здесь был, Иващенко Павел.
Потом мы прошли мимо клетки, где Хурылев расстрелял людей. Оттуда доносились звуки грызни, чавканье, треск – слепые псы пробрались за решетки и устроили пиршество. Это ответвление коридора мы миновали короткими перебежками по очереди, держа под прицелом темный проем. Зря беспокоились – псы увлеклись едой и не обратили на нас внимания.
– Ну, сержант пошлялся, с местными переговорил, – продолжил Шацкин, когда мы прошли большую часть коридора. – Кстати, он мне и подкинул мысль – эти двое, пропавшие, баловались наркотиками. А говорят, в Зоне особая конопля, термоядерная. Кто на ней поторчал, другую не захочет.
И вот вроде бы у ремжелдоровского забора как раз такая конопелька и произрастает.
– Здесь фон слегка повышен, – вставил я. – Ящики в цеху…
– Разумеется. – Шацкин не был удивлен моим сообщенном. – В ящиках контейнеры СХОЯТ. Сухое хранение отходов ядерного топлива, слыхали о таком? Думаю, с Южно-Украинской АЭС подвезли. Но нас поначалу интересовала конопля. Мы с Иващенко пошли ночью посмотреть…
