Когда он, наконец, прорвался через деревья, непосредственно окружающие гробницу, то услышал, что внутри идет настоящая война.
Сквозь новые трещины в камне пробивался белый свет, и все сооружение громыхало. Слышался рев Ридстрома, исполненный боли, визг лучницы, но голоса ведьмы среди общего гвалта он не различал.
Неужели уже поздно?
Как сможет он поднять этот чертов камень? Установка домкрата одной рукой займет слишком много времени. Может, у него получится поднять камень собственными силами? Но теперь он был в тысячу раз слабее, чем раньше. У него не было опорной площадки. Не было второй руки.
Наконец Бауэн уловил крик Марикеты – слабый, но пронзительный. У него не было времени анализировать огромное облегчение, которое он испытал, когда узнал, что она жива. Она была жива, ранена и нуждалась в помощи.
К чертям собачьим домкрат.
Запустив руку под запирающий камень, он поискал, за что ухватиться, и, услышав крик Марикеты, напрягся изо всех сил. Нет, не получится.
Черт. Если бы она и впрямь была его суженой, он поднял бы камень. Однако это не исключало возможности, что он сумеет это сделать и в том случае, если она не его пара!
Больше Мари не издала ни звука. Его пронзил страх… С диким рыком он снова напряг все силы… Камень шевельнулся, приподнявшись на дюйм, потом на два…
Он приподнял его всего на фут, когда через щель вытолкнули безжизненное тело.
Марикета? Да, хотя он едва узнал ее без чар гламура, скрывавших ее истинный облик.
Пока Бауэн боролся с камнем, инстинкт в голове отчетливо дал понять, заставив его вздрогнуть: «Твоя».
Почему он вдруг проснулся после стольких лет молчания? Откуда взялось это чувство, что она – его?
Нет, это ее колдовство вводит его в заблуждение. Но, даже признавая это, он с трудом подавил страх, когда увидел, в каком состоянии ее тело, и сконцентрировал слух на ее сердце. Оно билось неровно. Ее щеки провалились, губы были бледными, потрескавшимися. Изо рта вытекала струйка крови. Как у Марии, когда она лежала мертвая на снегу.
Он не мог держать камень дольше… Он должен был бросить его… но мешала ее нога. Пока он пытался отодвинуть ее в сторону своей ногой, борьба в пещере продолжалась. – Пригнись.
– Стреляй в них!
– У меня нет больше стрел!
Кончились стрелы? Но ведь у лучников волшебные колчаны, в которых стрелы никогда не переводятся.
– У меня тоже.
Женщина-эльф крикнула Кейду, чтобы помог. И секундой позже ее выкинули из пещеры с окровавленным луком на спине.
