Даже понимая, что он ничего не ронял, других слов, чтобы заговорить с этим человеком я не нашел.
Услышав мой вопрос, он обернулся. Почему-то на ум пришло слово «оборотень». В тот момент я был ужасно испуган.
Лунный свет скользнул по его длинному носу. Я посмотрел в его глубокие глаза. На его лице постепенно появилось выражение неловкости.
— Нет, ничего.
Голос был очень звонкий. А затем лёгкая улыбка чуть тронула его губы.
Разговор между мной и К. стал началом этой странной истории. И наша дружба началась именно с этой ночи.
Через некоторое время мы вернулись к лодке, на которой я сидел прежде.
— Скажите, а что вы делали? — спросил я.
К. неуверенно начал свой рассказ, и сначала казалось что он колеблется.
К. сказал, что наблюдал за своей тенью. И добавил, что это затягивает, словно опиум.
Вам это, вероятно, покажется нелепым, точно так же, как и мне тогда.
Повернувшись спиной к морю, освещенному светлячками, К. неспешно вёл свой странный рассказ.
— Нет ничего удивительнее теней, — сказал он. — Если вы присмотритесь повнимательнее к ним, то согласитесь со мной. Когда долго и напряжённо смотришь на тень, она постепенно начинает оживать. Но это не кто иной, как ты сам. Искусственный свет, как от электрической лампы, совсем не годится. Лучше всего лунный свет. Я не знаю, почему, понял на собственном опыте, хотя, возможно, так лишь в моём случае. К тому же все это исключительно субъективно, и какое тому объяснение — сказать трудно. Не знаю, можно ли вообще понять подобное разумом, — добавил К.
Более всего К. полагался на свои чувства, происхождение которых было окутано тайной, не поддающейся объяснению.
— Между тем, — продолжал он, — наблюдая за собственной тенью лунной ночью, я заметил, как она оживает. Лунный свет падает параллельными лучами, поэтому тень на песке повторяет форму твоего собственного тела. И здесь все ясно. Даже лучше, когда тень короче. Сантиметров в сорок — пятьдесят. Нужно остановиться, чтобы возникло духовное единство с этой тенью, а затем постепенно привести ее в движение. Поэтому я делал несколько шагов вперёд, возвращался, останавливался. Терпеливо, словно продавец фасоли, который выбирает фасоль на подносе с шелухой, попробуйте раскачать тень. А затем пристально посмотрите на неё, и вы увидите, как в ней постепенно начинает возникать ваш собственный образ. И здесь мы переходим от «признаков» к «видимости», — сказал К.
— Только что вы насвистывали «Двойника» Шуберта, не так ли?
