«Вот, именно такое чувство», — подумал Такаси. «Просто смотреть, это уже что-то. Часть твоей души, а, может, и вся душа целиком перемещается туда›.
Такаси часто думал об этом. Когда ночами он сидит у окна и смотрит на что-то, расположенное вдалеке, он сам становится этим предметом. Это удивительное состояние души. Тогда уходит искушение, болезненная меланхолия и горечь жизни. То же самое он испытывал при виде верхушки высокой дзельквы.
— На улице мне тяжело.
На севере, в роще Камо видны красные ворота. Казалось, что над ними громоздятся далекие горы. На фоне горы Хиэй торчали трубы текстильной фабрики, из которых валил дым. Здание из красного кирпича. Почтовые ящики. По мосту Арагами ехали велосипеды, передвигались зонтики от солнца и телеги. Тень накрыла берег, зазвучала труба продавца-лоточника.
Как-то раз Такаси бродил по улице до глубокой ночи.
На улице Сидзё уже почти не было людей, изредка попадались подвыпившие прохожие. Ночной туман опустился на асфальт. Заведения по обе стороны улицы выставили на тротуар мусорные баки, прикрепив их цепочками. То тут, то там на земле была блевотина, а мусорные баки валялись на боку. Такаси вспомнил, каким он бывает, когда напивается. Сейчас он шел спокойно.
Повернув в район Синкёгоку, он увидел удивительное оживление многолюдного квартала, несмотря на поздний час: застучали гэта, из дверей вышла женщина с жестяным тазом в руках, вероятно, направлялась в баню, мальчишка-продавец предлагал купить роликовые коньки, мужчина вез тележку — лоток с лапшой, молодые ребята прямо посреди улицы перетягивали шест. Спрятавшиеся в давке и сутолоке днем, эти люди наконец-то проявляли свою сущность.
Такаси миновал Синкёгоку, на соседних улицах уже воцарилась ночь. Звук собственных гэта, на который не обращаешь никакого внимания днем, теперь кажется особенно звонким. Тишина вокруг рождает чувство, что ты идешь по городу не просто так, а с каким-то странным замыслом.
На пояс Такаси повесил маленький корейский колокольчик, и вместе с ним брел в ночи. Этот колокольчик купил его приятель на корейском стенде в парке Окадзаки, когда там проходила выставка-продажа. Выпуклый орнамент синей и красной эмали на серебряном фоне. Колокольчик издавал красивый тихий звук. В толпе его было не слышно, а на ночной дороге он начинал вновь звенеть. Такаси казалось, что это символ его души.
Он шёл, а город постепенно раскрывался перед ним, как и пейзаж, открывавшийся ему из окна.
