У ЦРУ и "Моссада" большой выбор средств и способов, с помощью которых можно "элегантно" отправить на тот свет неугодного человека, да так, что будет полная видимость естественной смерти. Диксу были известны на этот счет конкретные примеры. Он слышал от человека, внушающего ему доверие, что и египетский президент Насер был умерщвлен агентом израильской разведки. Сообщение о неестественной смерти Насера потрясло Дикса по двум причинам. Насеру он симпатизировал потому, что тот в годы войны, будучи офицером, воевал против англичан. Этот факт из биографии для Дикса был более значительным и ценным, чем послевоенная деятельность Гамаля Насера в качестве президента Египта, которую он не разделял. Но больше всего возмутило Дикса, что Насера умертвили израильтяне, которых Дикс ненавидел зоологической ненавистью. Если израильская разведка вместе с ЦРУ так легко расправилась с президентом Египта, то им не составит никакого труда прикончить и Дикса, когда отпадет нужда в его услугах.
Такие мысли в последнее время надвигались на Дикса темной тучей, обложили плотно со всех сторон и порождали страх. Он чувствовал себя одиноким и беззащитным. Прежде в уединении и одиночестве он видел благо, приносящее ему душевное равновесие и покой. Он не имел друзей и избегал новых знакомств. Отчужденность, недоверие к окружающим довели его до такого состояния одиночества, что он уже начал разговаривать сам с собой, чем озадачил наблюдательную молчаливую Эльзу. Однажды она спросила: "Вы с кем это разговаривали, доктор?" - "С собой", - ответил он напрямую. Эльза сделала удивленные глаза и с недоумением пожала плечами. А он прибавил язвительно-шутливо: "С умным человеком приятно побеседовать. А какой смысл разговаривать с дураком? Только время терять". Как вдруг все переменилось: с необыкновенной остротой он ощутил свое одиночество и потребность общения с надежным человеком. Недоверчивый и подозрительный, он не видел здесь, на Острове, человека, которому можно было если не открыть, то хотя бы чуть-чуть приоткрыть душу.
Дикс давно присматривался к своим землякам - Штейнману и Веземану и отдавал предпочтение Максу, которого считал человеком умным, глубоким и вообще натурой цельной и твердой. За внешней холодной сдержанностью Веземана наблюдательный Дикс сумел рассмотреть отзывчивый, чувственный и в то же время гордый характер. Именно прежде всего гордости не достает Штейнману, зато в избытке лакейства перед янки, думал Дикс, сравнивая своих земляков. Мелок, истеричен, беспринципен и труслив - это касалось Штейнмана. Перед таким не то что душу не откроешь - с таким и разговаривать неприятно и унизительно. Под напором одиночества и страха Дикс нетерпеливо, хотя и с присущей ему осмотрительностью искал сближения с Максом Веземаном.
