Фамилии своего предшественника Гурбет не знал: он прочел ее потом на счете за газ. А насчет адреса — откуда он мог знать, что получится такая заваруха; он бы, конечно, поинтересовался и адресом.
Все началось в воскресенье, в первое воскресенье после переезда. Гурбет еще спал, когда в передней прозвонил звонок. Он вышел в коридор и увидел небольшого осетра, осетр лежал прямо на полу, на плотной серой бумаге. Ситем-ханум стояла и смотрела на рыбу, причем смотрела довольно выразительно.
До полудня осетр пролежал в коридоре. Потом Ситем-ханум почистила рыбу, разрезала ее на куски, положила в корзинку и спустила с балкона, решив про себя, что когда хозяева явятся за рыбой, они, учитывая проявленную ею заботу, оставят кусок-другой для ребятишек.
Но за осетром никто не пришел. В следующую субботу, придя со службы, Гурбет увидел в коридоре половину бараньей туши. Он рассердился. Рассердился и устроил жене скандал: как она смела взять, почему позарилась на чужое, почему не сказала, что те люди переехали?..
Гурбет бушевал довольно долго, но на Ситем-ханум это почему-то не произвело ни малейшего впечатления. Когда он перестал кричать, она очень спокойно объяснила, что ни в чем не повинна. Что она могла сделать? Позвонили открыла. Какие-то молодые парни… Они и слушать ничего не стали. Не бежать же ей вдогонку.
Они долго еще стояли в коридоре и размышляли, как поступить; Гурбет был весь красный от гнева, жена же, напротив, казалась довольной. Может быть, именно поэтому Гурбет снова набросился на нее. Жена в долгу не осталась. Тогда Гурбет сердито хлопнул дверью и ушел в спальню, он даже спать лег без ужина: после этого письма в Баксовет разговаривать с Ситем-ханум стало совершенно невозможно.
К осетру Гурбет не притронулся. Если бы я сочинял рассказ, я написал бы, что он отказался и от баранины. Но вам уже известно, что я не пишу рассказ, цель у меня совершенно другая, а потому пусть вам будет известно: баранину Гурбет ел. Ел и думал, что должен непременно разузнать, кто же он такой, этот низкорослый смуглый человек, живший до него в квартире.
Начал Гурбет с соседей. Имя своего предшественника он узнал сразу, но вот относительно того, чем он занимается, мнения соседей разошлись. Один сказал, что он завмаг, другой — инженер, а третий стал утверждать, что писатель.
А один старик, услышав это имя, так рассердился, что его начала бить дрожь. "Жулик! — кричал старик, — Подлец! Паразит! Такие кровь сосут из народа!.." Старик весь посинел, руки у него тряслись, и голова тряслась, и Гурбет уже не рад был, что начал расспросы.
