В сопроводительном письме Катенин тоже не мог удержаться от очень сдержанного, впрочем, намека: "Я ведь тебя слишком уважаю, чтобы считать в числе беспечных поэтов, которые кроме виршей ни о чем слушать не хотят".
В письмах к Бахтину постепенно нарастают намеки по поводу "Старой были": "Русский вовсе петь не будет. Грек же пропел и, по-моему, очень comme il faut, * сообразно с целью все и вещи; только предчувствую, что вы меня станете журить за некоторую пародию нашего почтеннейшего Ломоносова. Что еще горше, сомневаюсь, чтобы цензура пропустила: ils ont le nez fin. ** Что будет, то будет, а все пришлю вам, когда кончу. Называется Essay "Старая быль" (11 февраля, 1828 г., стр. 109). Опасения цензуры не требуют объяснения, но определение "Старой были" как "Essay" - злободневного моралистического жанра - любопытно. Столь же любопытно указание на пародирование в "песне Грека" хвалебных од. В следующем письме: "...думаете ли вы, чтоб оно могло быть напечатано; я, как заяц, боюсь, чтобы мои уши не показались за рога... я имею намерение ему (Пушкину. - Ю. Т.) послать с припиской мою "Старую быль"... Вы мне скажете, к чему это? К тому, батюшка Николай Иванович, что он, Пушкин, меня похвалил в Онегине, к тому, чтобы la canaille littйraire *** не полагала нас в ссоре, к тому, что я напишу ему так, что вы будете довольны, и к тому, что оно послужит в пользу. Я даже нахожу вообще приятным и, так сказать, почтенным зрелищем согласие и некую приязнь между поэтами, я же у него в долгу и хочу расплатиться. По сей-то причине, то есть, что к нему надо послать вещь, покуда она с иголочки, я вас прошу не давать решительно никому ее списывать, а можете вы ее прочесть, либо дать прочесть брату моему Саше, да Каратыгину" (27 февраля 1828 г., стр. 110).
* Прилично (франц.). - Прим. ред.
** У них тонкий нюх (франц.). - Прим. ред.
*** Литературная каналья (франц.). - Прим. ред.
Может показаться, что Катенин здесь опровергает смысл, заложенный в поэму, но дипломатический приказ никому не давать списывать вещи до получения ее Пушкиным окрашивает в дипломатические цвета и "почтенное зрелище согласия и приязни", иронически звучащее в устах вечно желчного Катенина, а "расплата за комплимент" в "Евгении Онегине" подрывается тем обстоятельством, что Катенин в конце 1827 г. был сильно раздосадован балладой Пушкина "Жених", в которой видел "состязание" с собой и о которой писал тому же Бахтину: "Наташа Пушкина ("Жених". - Ю. Т.) очень дурна, вся сшита из лоскутьев, Светлана и Убийца (баллада Катенина. - Ю. Т.) окрадены бессовестно, и во всем нет никакого смысла. Правда и то, что ему незачем стараться: все хвалят" (27 ноября 1827 г., стр. 100-101).
