За просто так медали в Афгане не давали. Только штабным подстилкам они даром доставались, иные их кровью зарабатывали. Попал Фофан под следствие, тут и появился в жизни новоявленного преступника клан в лице Рябиновского. Фофана отмазали от тюрьмы и тем самым крепко-накрепко приковали к себе. Надели на него седло и поехали. С той поры Фофан служил клану верой и правдой. И команду себе подобрал соответствующую — все спортсмены, в основном качки и борцы. Никто, кроме Фофана, больше ни вонючих нар, ни пороха не нюхал. Но «понт колотить» умели, а большего от них и не требовалось!
— Ну, чё, Валера, в натуре, этот чмырь на тебя «наехал»? — развязно спросил Фофан у Власова.
— Он, он, Фофан, нерусская тварь, — подтвердил Власов, — ну, я тебя сейчас…
С этими словами он замахнулся рукой, чтобы ударить связанного Брэда.
— Погоди, Валера, кочумай успеешь ему приварить, — сказал Фофан, — он от сюда никуда не денется. Дай побакланить с этим уродцем.
Власов остановился и стал метать в сторону Брэда гневные молнии из глаз.
— Что же ты, фраерок залетный, моего кореша оскорбил действием? — спросил Фофан. — Или ты думаешь, ежели ты импортный, так тебе все можно тут, в России? Чё притух, гребень? Отвечай, когда тебя спрашивают.
Брэд не знал, что ему отвечать. Он поднялся с пола и встал во весь рост перед столом.
— Скоситесь на него, братва, — с усмешкой сказал Фофан, — статуя Свободы, да и только. Факела, в натуре, не хватает. Надо вставить. Только в другое место. В задницу.
Эта острота авторитета вызвала дружный смех в рядах его корешей. Валера тоненько и подобострастно попискивал, считая в этой компании и себя тоже крутым бандитом.
— Ты, чушок, на бабосы попал, на грины, — сказал Фофан, — ты нам деньги должен. Доллары. Врубаешься? Чё он молчит, он чё, по-нашему не секёт?
— Нормально он бакланил, — вторил по фене Валера Власов, — просто сейчас приссал от страха.
— Про себя-то ты рассказывал? — спросил у сына прокурора Брэд. — Штаны постирал?
Власов чуть не задохнулся от гнева. Он, конечно, не стал рассказывать бандитам, что обоссался, когда ему к голове зажигалку приставили. Кто ж его после этого будет уважать? Этот позорный эпизод из его жизни, кроме Брэда, знали только два охранника клуба, которым он строго-настрого приказал молчать, и Настя, которой он не мог приказать ничего. Поэтому Власов сильно разозлился. И захотел побыстрее Брэда заткнуть.
— Дай, дай я ему по сусалам втетерю, Фофан! — визгливо воскликнул сын прокурора и сжал кулачонки, прыгая на одном месте. — Убью, гада! Закопаю в гнилой капусте, муфлона!
