- А если вас интересует, что делал в ночь перед Рождеством Шайдюк Анатолий Львович, так я вам скажу. В половине первого ночи он покинул актовый зал, где народ предавался пьянству и порокам, и вернулся только в половине третьего - злой, как тысяча чертей!
Хотя я и ожидала услышать что-то примерно в этом духе, ощущение было такое, словно из теплой ванны меня мгновенно перекинули в ледяную прорубь.
- Ты уверен?!
- Маринка уверена, а это главное... Правда, перед тем как сообщить мне эту потрясающую новость, она минут десять нудила на тему того, что Шайдюк "прекраснейший, интеллигентнейший человек", и подозревать его даже в безбилетном проезде в автобусе - свинство ужасное. А уж если мы имеем ввиду это самое убийство, то нам просто немедленно полагается обуглиться от стыда... Пришлось сказать, что убийство тут абсолютно ни при чем.
- А где он был все это время, она, конечно, не знает?
- Почему же? Знает! - Митрошкин продолжал сиять самодовольством. Анатолия Львовича, якобы, вызвали на третий этаж терапевтического отделения, где у одной старушонки наступило резкое ухудшение состояния. Дежурил какой-то его друг, он и попросил подойти посмотреть. Старушонка под Рождество надумала отправиться на небеса, бедному Анатолию Львовичу пришлось с ней изрядно повозиться.
- Ничего себе! - я попыталась присвистнуть, но вместо этого зашипела, как змея (с искусством художественного свиста у меня всегда были большие проблемы). - Так это же значит?..
- Да. Я тоже так думаю, - он кивнул. - Алиби его, понятное дело, никто не проверял. Да никто им и не интересовался. Ну, маньяк и маньяк, раз почерк тот же! А у Анатолия Львовича, выходит, была прекрасная возможность заскочить в профилакторий и по-быстренькому грохнуть вашу Галину Александровну.
На улице взвыла и тут же заткнулась сигнализация чьей-то машины, с воинственнным воплем пронесся ребенок, и снова все стихло. Сквозь прозрачный тюль было видно, что там, за окном, крупными хлопьями валится мягкий-мягкий снег. Я в задумчивости поправила под джемпером перекрутившуюся бретельку бюстгальтера.
Митрошкин немедленно встревожился:
- Куда-то собираешься?
Не понимаю, каким образом это движение сказало ему о моих намерениях, но, тем не менее, он оказался прав.
- Да хочу пойти прогуляться. Одна. Ненадолго... Ты не будешь возражать?
Леха, естественно, возразил, упирая на тот факт, что я ничего, дескать, здесь не знаю. Я в качестве контрдовода назвала овощной магазин, "Булочную", милицию и лесок, где находится лыжная база. На что Митрошкин радостно заухал и голосом опытного турагента принялся рекламировать чудесные утренние прогулки по милициям и лесам, где, возможно, прячутся маньяки.
