Умел офицер говорить с мужиком. Растрогался Селиванов до нервности, даже сказать сразу ничего не смог, хотя непременно нужно было ответить. Но он лишь беспокойно заерзал на стуле, жесты непонятные руками изобразил, сам же преисполнился весь радостной готовностью услужить этому человеку, и даже думка не мелькнула более про то, что опасное это дело, если посмотреть по-всякому.
— Да чего ж… — обрел он, наконец, дар речи. — Тайга — это, так сказать, наше хозяйство! А чего помирать! Я вас в недельку на ноги поставлю! Корешок имею!
Больной грустно улыбнулся.
— На мою болезнь корешка природа не придумала, или люди еще не нашли… Так спрячешь?
— Понятное дело! Только как вы туда дойдете? Чтоб надежно, подальше нужно…
— Лошадь бы…
Селиванов с досады хлопнул себя по колену.
— Во дурак! Ну конечно! Будет лошадка и седельце…
— Ты уж извини, — перебил его офицер, — а две не сможешь достать?
— Да он же здоровый, бугай этот! На своих дойдет!
— Я о дочери…
Селиванов снова досадливо скривился и обозлился на себя за непонятливость.
— Понял. Две — это труднее… Но сделаем. А сможет она в седле-то?
— Не галопом же пойдем.
— И то верно, — согласился Селиванов и, наконец, позволил себе вопрос, что уже крутился на языке.
— А этот, длинный который, он кто будет, ежели не секрет, конечно?.. Я это к тому, чтобы, как его… ну… это…
Тот помрачнел заметно, кинув взгляд к выходу, ответ обдумывал, а может, надеялся, что Селиванов от вопроса откажется. Но Селиванов делал вид, будто не понимает замешательства и молчания, и дурачком, как это умел, смотрел на офицера.
— Он будет со мной, а потом… уйдет. Если надумаешь выдать его, вспомни, что я тебе этого очень не советовал делать…
«Э… — соображал Селиванов. — Не просто тут понять, кто из них главнее! Ухо надо держать востро!»
— Тогда, значит, что. — Он поднялся, кинул ружье за плечи. — Пошел я на счет лошадок. Как договорюсь, так объявлюсь. А вы будьте готовы, значит. Думаю, завтра по утру двинемся…
И тут офицер закашлялся, да так, что Селиванов каким-то тайным чутьем, ранее не слыхав такого кашля, понял — взаправду перед ним конченый человек, не жилец. Тихо, вполоборота, вышел.
Людмила и Длинный сидели на верхней ступеньке крыльца. Оба встали, как только увидели Селиванова. Людмила тут же скользнула в дверь, а Длинный оказался напротив. И Селиванов вынужден был задрать голову, потому что понял — мимо пройти не удастся.
— Ну, до чего договорились? — спросил Длинный, не очень-то дружелюбно на него глядя.
