— Захотелось ему! — Шеф продолжал бушевать, но голос его уже упал на полтона, что являлось хорошим знаком. — Что, не ебался давно? Так вперед — вон, агентство с блядьми, десять метров дальше по проспекту.
Виталий молчал, отстраненно размышляя об оговорках, описках и обрисовках по Фрейду, а также о том, сколько раз посетил блядей обремененный женой и двухлетней дочкой шеф после того, как Женя разодрала ему морду.
— Ладно, так вроде всё нормально… — Викторыч отдал ему лист. — А пизду убери. Пусть надписи ровные будут, без выебонов вот этих…
Словно побитая собака, Виталий вернулся в кабинет. Там закурил и посмотрел на листок. Нет, на пизду это было не похоже. Скорее на усмехающиеся губы. Ну и хрен с ним, с извращенцем, подумал Виталий, выравнивая надписи в графическом редакторе. Ровные, не ровные — какая, к черту, разница…
Потом он, смаля сигарету на лестнице, пересказал эту историю братьям-сисадминам Ваське и Антону, и те чуть не захлебнулись от смеха, согласившись, что без Светки шеф совсем стал сдавать, и вообще, ему пора в очередной отпуск. Закурив по второй, стали обсуждать планы на выходные. Поскольку Виталий молчал, Антон поинтересовался:
— Веталь, а ты в «преф» хорошо играешь?
— Ну, так… Нормально.
— А с той своей журналисткой, как, еще гуляешь? Или уже всё?
— Уже всё. — Виталий прикурил сигарету от бычка. — Она в феврале к родичам в Канаду уехала, насовсем. Я разве не рассказывал?
— Да вроде нет. А жалко, красивая девочка была. — Антон о чем-то задумался. — Слушай, если охота погудеть, поехали с нами на природу! Есть такое место — «Чертополохи», может, знаешь? — мы там постоянно киряем и в «преф» дуемся. Домики, шашлык, бабы-студентки, короче, полный улёт.
— И от города всего 20 минут, — подтвердил с энтузиазмом очкастый Васька. — Уже три года туда ездим, а всё равно прёт не по-детски. Классное место, всем нравится.
Подумав с полминуты, Виталий согласился, но в итоге всё равно никуда не поехал. Почему — и сам не понял.
Настал июль. Однажды, куря и глядя на улицу сквозь приоткрытое туалетное окошко, он поймал себя на том, что выводит пальцем на пыльном стекле контур губ. Очень узнаваемый контур. Посмотрел на рисунок и воровато стер его.
Словно в тумане, вернулся в кабинет, бросил взгляд на Женю и плотно закрыл за собой дверь. Стал вспоминать, сколько раз за этот месяц останавливался возле секретарского стола, словно бы случайно заводя разговор. Сколько раз одновременно с Женей уходил с работы, хотя перед тем весь день сидел и маялся бездельем. И сколько раз за последний месяц отказывался от попоек с друзьями и сетевыми знакомыми, которые уже, похоже, забыли, как он выглядит.
