– Я трахал бы овцу, если бы у нее были рыжие волосы и зеленые глаза, – изящно выразился вождь эссанти.
Волосы у принцессы Тэллиран были скорее каштановые, но вряд ли это стоило уточнять прямо сейчас. Альва сказал как можно тверже:
– Меня ты все равно не получишь.
Кинтаро пожал плечами. Протесты кавалера Ахайре, по-видимому, не значили для него ровным счетом ничего.
– Я подожду, пока ты сам не скажешь мне «да», Альва.
Вот так, «Альва», а не «северянин» или «сладкий»… Только сейчас Альва понял, как редко Кинтаро называл его по имени – и только сейчас в его словах прозвучало что-то… что-то большее, чем просто страсть.
Молодой кавалер высвободился из его рук и ушел, чувствуя спиной, как эссанти смотрит ему вслед. Больше он не делал попыток сближения, хотя Альва часто ловил на себе взгляд его черных глаз.
Он не хотел думать о своих отношениях с Кинтаро. Когда он начинал это делать, его мысли путались. Но он точно знал одно: трианесскому дворянину не с руки встречаться с варваром-эссанти. Особенно если тот был врагом его возлюбленного. Особенно если одно прикосновение этого варвара заставляет трианесского дворянина терять голову.
Новогодний бал у короля был, как всегда, великолепен. Альва пришел туда с Итильдином, и оба пользовались бешеным успехом. С ними напропалую кокетничали и женщины, и мужчины, наперебой приглашали танцевать, наполняли их бокалы, приносили деликатесы и передавали записочки. Альва чувствовал себя как рыба в воде, даже Итильдин чуть-чуть расслабился, ответил на пару рискованных шуточек, не краснея, и позволил Альве увести себя потанцевать. Однако вскоре его лицо снова стало напряженным, а в глазах потух интерес.
– Альва, мне здесь надоело.
Он сказал это холодно, почти грубо. Молодой кавалер посмотрел на него удивленно. Раньше он не слышал, чтобы Итильдин разговаривал таким тоном.
– Ты же сам уговорил меня сюда прийти, – сказал он мягко.
– Если бы я знал, что мне придется смотреть, как ты флиртуешь направо и налево, я бы никогда так не поступил. Я же вижу, мое присутствие тебе только мешает! – теперь в голосе Итильдина слышались истерические нотки, странно контрастирующие с его неподвижным лицом.
Альва почувствовал холодок. Итильдин ревнует? При других обстоятельствах его бы это позабавило, но не сейчас, когда его возлюбленный так явно расстроен. Эльф был похож на капризную женщину, возжелавшую во что бы то ни стало устроить сцену. Альва никогда не видел его таким.
