Молодой лед, чуть прикрытый снегом, а кое-где и вовсе голый, позволял ехать на предельной скорости. Опасны полыньи, но они выдавали себя парящим маревом. Дни стояли тихие. С низких, покрытых лесом берегов сбегали на реку тропы. Вблизи больших сел они сливались в торные, раскатанные до блеска дороги. Если такое село попадалось к вечеру, Глеб оставался на ночь, если нет – устраивался там, где заставало время. Железный режим – основной принцип, которого придерживался велосипедист: двигаться в любую погоду по 10-12 часов в сутки, питаться два раза в день. Пить тоже только утром и вечером.
Ночлег в тайге. В сибирском селе этим никого не удивишь. В лесу всегда можно найти удобную, широкую, как стена, корягу с навесом из корней; с избытком тут мягкой хвои на постель, вволю дров – расщепляй любой смолистый пень. Короче, на пружинистой хвойной кровати, устроенной между корягой и костром, будешь ночевать, как на пуховике…
Сложнее с пищей. Но в деревнях на любой таежной заимке за крестьянским столом находилось лишнее место для путника. Такова уж она, чудесная русская «нерасчетливость», которая, как хорошо заметил друг А. С. Пушкина путешественник Федор Матюшкин, «называется от Камчатки до Петербурга гостеприимством». Если же не было поблизости жилья, то выручал меткий глаз, сноровка следопыта. И не так уж беден сибирский лес, чтобы не отпустить смельчаку рябчика, глухаря, а то и зайца. Голодным Глеб ложился крайне редко…
Через неделю, проехав семьсот километров, велосипедист прибыл в районное село Зея, расположенное километрах в полутораста к северу от железной дороги. Русло реки тут сузилось. Оно забито сугробами, пузырилось наледями. Селения попадались все реже. Добравшись до Якутского тракта, Глеб спустился по нему к станции Невер и поехал вдоль магистрали.
Ветры, трескучие морозы и бесснежье – это Забайкалье. Песчаная, чуть прибеленная снегом равнина с прямой, как стрела, дорогой. В метель воздух вместе со снегом несет песок.
Кожа на лице путешественника задубела, волосы стали еще пышнее и гуще. Ох уж эти волосы!
– Послушайте, что за странное украшение у вас на голове? – спросили путешественника в Читинском горисполкоме.
– Во-первых, шапки не надо: у меня жесточайший режим экономии, – пытался отшутиться Глеб. – А во-вторых, это своеобразный паспорт: уж ни с кем не перепутают.
– Паспорт все же лучше иметь настоящий, – не принял шутки служащий, просматривая печати в регистраторе. – Что же касается поповской гривы, – продолжал он наставительно, – то я бы на вашем месте ее сбрил.
