— Ну что, понравилось?
— Здорово! Я впервые наблюдал за трепанацией так близко. Ведь из-за стекла не слишком хорошо видно, сам знаешь. А он поправится?
Коуберн посерьезнел.
— Ах да, он ведь твой друг! А я и забыл. Извини, Да, я уверен, что все будет в порядке. Он молод, силен и отлично перенес операцию. Дня через два можешь сам зайти посмотреть.
— Ты ведь удалил большую часть речевого центра. Он сможет говорить, когда поправится? Не наступит ли афазия или еще какое-нибудь расстройство речи?
— Речевой центр? Да я к нему даже не приближался!
— Что?
— Фил, в следующий раз возьми камешек в правую руку. Ты же стоял напротив меня, не помнишь? Я оперировал на правом полушарии, а не на левом.
Хаксли недоуменно вытянул перед собой руки, перевел взгляд с одной на другую, затем лицо его прояснилось, и он рассмеялся:
— Ну конечно! Знаешь, я их вечно путаю. И в бридже всю жизнь забываю, чья очередь сдавать. Но постой-ка: у меня так прочно засело в голове, что ты оперировал на левом полушарии… Я перепутал. Как ты думаешь, это скажется на его нейрофизиологии?
— Да нет, если судить по моему прошлому опыту. Он и не заметит, что у него чего-то недостает. Я оперировал в terra incognita, дружище, в неизвестной области. Если у той части мозга, в которой я копался, и есть какая-то функция, то самые знаменитые физиологи не смогли пока выяснить, какая именно.
Глава 2
«ТРИ СЛЕПЫЕ МЫШКИ»
Дз-з-зинь!
Джоан Фримэн машинально протянула руку и выключила звонок будильника, плотно зажмурив глаза в тщетной попытке удержать ускользающий сон. Она не сразу пришла в себя. Воскресенье. Ведь в воскресенье не нужно рано вставать. Так зачем же она поставила будильник? Внезапно все вспомнив, Джоан выскочила из постели, шлепая по прохладному полу теплыми босыми ногами. Пижама полетела на пол, а сама Джоан — под холодный душ. Взвизгнув, она включила горячую воду, потом опять холодную.
К тому времени, когда колеса машины, поднимавшейся по склону холма, зашуршали по гравию подъездной дорожки, Джоан уже успела уложить в корзинку еду и наполнить термос. Она поспешно надела кроссовки, застегнула брюки и взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Конечно, не Мисс Америка, но и не пугало какое-нибудь.
Послышался стук в дверь, звонок в дверь и баритон — все разом. Баритон спросил:
— Джоан! Ты одета?
— Почти, Заходи, Фил.
За Хаксли, одетым в слаксы и тенниску, шел другой мужчина. Хаксли представил их друг другу:
— Джоан, это Бен Коуберн, доктор Бен Коуберн. Доктор Коуберн, это мисс Фримэн.
