Женщина в подъезде не хотела его пускать, но Тезкин, оттолкнув ее, вбежал по лестнице ра шестой этаж и стал звонить. Ему не открывали.
— Хорошо же, — пробормотал он и стал со всей дури бить по двери ногами.
— Гаврюша, — послышался в глубине просторной и гулкой квартиры женский вопль — вызывай срочно милицию!
— Где она?! — заорал Саня. г- Скорее, пока он не сломал!
— Куда вы ее дели, сволочи?
Он стоял и тряс дверь, бил по ней кулаками и ногами, пока не обессилел, а потом сел на ступеньку и зарыдал. Там и подобрал его наряд милиции.
Из отделения его выпустили вечером следующего дня, когда все было уже кончено, — в светлой клинике на Воробьевых горах свершилась одна из тех операций, что так часто свершаются ныне на святой Руси, а Марью Гавриловну отправили в «Озера» залечивать нервы подальше от покусившегося на нее безродного прохиндея. Но Тезкину было уже все равно.
Одно желание теперь им владело — уехать прочь из этого города. И на сей раз не в сопредельные ласковые земли, а куда-нибудь далеко, и никогда более не возвращаться в Москву, которую он считал не только свидетельницей, но и главной союзницей всех своих бед.
А покуда истекали два месяца до увольнения, Тезкин уезжал в свободные дни подальше от жестокой и холодной столицы в сонные городки вроде Боровска или Дмитрова, бродил по ним. бездумно глядя по сторонам, иногда даже на время забывался, но, очнувшись, испытывал еще более острую боль, от которой хотелось ему перестать быть.
Однажды в Коломне в нестерпимо солнечный до рези в глазах день Тезкин столкнулся с Козеттой. Первой увидела его она, и прежде чем Санечка осознал, кто перед ним стоит, бросилось ему в глаза золотое колечко на ее руке.
— Ну что, с мужем будешь знакомить? — уронил он горько.
— Как хочешь — засмеялась она. — Я здесь с экскурсией, а ты?
— А я один, — ответил Тезкин с такой невыразимой печалью, что даже в былые-то времена вряд ли Козеттин язычок повернулся бы сказать что-нибудь язвительное.
— Поехали с нами.
— Я еще не нагулялся, — ответил он хмуро.
— Тогда я составлю тебе компанию.
— А как же муж? — возразил Саня, но Козетта взяла его под руку, и они побрели на берег Оки, где та сливается с Москвой-рекой, и видно было, как в широкую окскую воду вливается грязная струя.
— Как твое здоровье? — спросила Козетта, внимательно к нему приглядываясь.
— Прекрасно, — буркнул Тезкин.
— У тебя ведь что-то серьезное было?
— Ерунда.
Он твердо решил, что не станет посвящать бывшую подружку в подробности своей жизни. Но денек был такой чудный, Саня мало-помалу разошелся, расчувствовался и рассказал ей все, начиная с того момента, как Голдовский, будь он неладен, притащил его в проклятый дом. и кончая своим желанием завербоваться в Сибирь.
