— Прекрасно сыграно, друг мой — прокомментировал он, когда они проскакивали через уличную дверь, — не похоже на игру в крикет! Где ты научился этому приему каратэ?
Мак-Киннону некогда было отвечать, он старался не отстать от стремительно бежавшего Мэги. Они пересекли улицу, промчались по аллее, миновали два дома.
Последующие минуты или часы смешались в голове Мак-Киннона. Позже он вспоминал, как они ползли по крыше, затем спускались и на корточках крались в темноте внутреннего дворика, но не мог вспомнить, как они попали на крышу. Запомнилось ему и то, как они долго сидели съежившись в весьма неаппетитных бочках для отбросов, и ужас, который он испытал, когда к его бочке приблизились шаги и сквозь щель блеснул свет фонаря.
Вскрик и звук убегавших ног, последовавшие за этим, дали ему понять, что Сгиня отвлек погоню на себя. Но когда Сгиня наконец вернулся и открыл крышку бочки, Мак-Киннон чуть не задушил его, не сразу поняв, кто это.
Когда все утихло, Мэги повел его по городу, проявив себя при этом знатоком задних дворов, кратчайших путей и всяческой маскировки. Они достигли окраин города в одном из ветхих бедных кварталов. Мэги остановился.
— Пожалуй, это и есть городская черта, малыш, — сказал он Дэйву. — Если пойдешь по этой улице, вскоре окажешься за городом. Ты ведь этого хотел, не так ли?
— Наверно, — ответил Мак-Киннон, тревожно вглядываясь в смутные очертания домов. Потом он повернулся к Мэги.
Но Мэги исчез. Он растворился в темноте. Его не было ни видно, ни слышно.
Мак-Киннон отправился в указанном направлении с тяжелым сердцем. Не было никаких причин ожидать, что Мэги останется с ним услуга, которую оказал ему Дэйв, была отплачена с лихвой — но все же он потерял единственного человека, отнесшегося к нему дружелюбно в этом странном месте. Он чувствовал себя одиноким и слабым.
Мак-Киннон старался идти очень осторожно и бесшумно, опасаясь нарваться на патруль. Он уже прошел, наверное, несколько сотен метров, как вдруг услышал шипение и замер, сразу покрывшись гусиной кожей от страха.
Он стиснул зубы, борясь с паникой, и сказал себе, что полицейские не шипят, — и тут увидел невысокую тень и ощутил прикосновение к руке.
— Дэйв.
Мак-Киннон испытал детское чувство облегчения и радости.
— Сгиня!
— Я передумал, Дэйв. Жандармы схватят тебя еще до рассвета. Ты ведь не знаешь пути поэтому я вернулся.
Дэйв и обрадовался, и огорчился.
— Черт побери, Сгиня, — запротестовал он, — ты можешь не беспокоиться обо мне. Я как-нибудь справлюсь.
