Дарси был очень доволен тем, что я сам добыл крокодила.
— Это лучше, что вы его чуть не потеряли. Если бы пуля прикончила его сразу, вы бы ничему не научились.
В полдень мы поставили поперек реки сеть на барракуду, но попалась всякая ерунда вроде скатов, пилы-рыбы и акул (это в пресной-то воде!).
Пофыркивали собаки, которые забрались в воду и лежали там в прибрежной тени. Мы ели, спрятавшись под противомоскитные сетки, чтобы мухи не садились на еду, как вдруг послышался всплеск и оборвавшийся визг одной из собак, находившихся под нашим присмотром. Больше мы ее не видели. Мы схватили винтовки и подбежали к воде, но поделать ничего не могли, разве что рассчитаться с крокодилом-убийцей во время следующей ночной охоты. Надежда оказалась напрасной.
Около лагеря совсем не было крокодилов, некого было даже подозревать в убийстве собаки. До сих пор в жаркие дни мы плавали в реке возле лагеря. Меня бросило в дрожь при мысли, что Фиф тоже подвергалась опасности, и я стал ругать ее.
Мы с Фиф начали охотиться по ночам одни, когда Дарси не хотелось выезжать. Мы добыли нескольких крокодилов, но самый большой из них был только двенадцати футов.
— Мы уже распугали больших крокодилов. Они убрались отсюда или прячутся, — сказал Дарси.
Мне нравилось пускать в ход гарпун, даже когда в этом не было необходимости. В этом было что-то волнующее, что-то первобытное. Охотясь с одной винтовкой, такого удовольствия не испытаешь никогда. Я возил гарпун с собой в лодке, даже отправляясь на охоту в такие места, где река была настолько мелкой и узкой, что он становился лишь обузой.
Однажды Дарси загарпунил крокодила и не мог понять, почему тот не всплывает, чтобы набрать в легкие воздуха, и не сопротивляется, когда его стали подтягивать за веревку. Когда Дарси выловил крокодила, оказалось, что тот мертвым-мертвешенек. Гарпун угодил в позвоночник и перебил спинной мозг.
Днем, сняв с крокодилов шкуры и пообедав, мы с Дарси забирались под противомоскитные сетки и говорили о крокодилах. Я начинал понимать этого человека. Долгое время до меня не доходило, почему такой прекрасный специалист, как Дарси, может проявлять такую небрежность в отношении орудий своего труда. Ведь из-за этого множество крокодилов было упущено. Однажды его винтовка дала осечку, в другой раз заклинило затвор. Гарпун тупой, веревка спутана. Фара часто выходит из строя. Это расстраивало и озадачивало, пока я не понял, что таким образом он инстинктивно способствует восстановлению поголовья крокодилов в тех реках, на которых ему еще придется охотиться. Такой человек, как Дарси, мог перебить всех крокодилов в реке, и они не скоро появились бы в ней снова. Состояние его снаряжения было своеобразной гарантией того, что для размножения и для следующей охоты останется еще много крокодилов. Я думаю, что если бы крокодилы стали так редки, что это поставило бы под угрозу тот образ жизни, который вел Дарси, то он занялся бы своим снаряжением, капнул масла на оружие, достал моток изоляционной ленты для фары и, может быть, изредка проходился бы напильником по наконечнику гарпуна.