Боксер и хозяин цирка разглагольствовали о том, какое великолепное представление они собираются дать, и громко заказывали себе все новые банки пива. Боксер с виду был настоящий головорез. Он пытался подыскать себе противника на вечер, но с ним не то чтобы драться, разговаривать никто не хотел.
Вид у циркачей был жуликоватый. Стоунбол Джексон вызвал их тут же на бой обоих сразу, но они только посмеивались, называли его папочкой и дедушкой. Тогда он выбил из руки боксера банку с пивом и ретировался в дальний угол пивной, где рассказывал всем, какими трусливыми собаками оказались приезжие.
Мы с Дарси вернулись на лендровере в лагерь за Фиф. Дарси, описывая Фиф вечернюю программу, ввел ее в небольшое заблуждение, и нам пришлось целый час дожидаться, пока она выбирала платье и наводила красоту, готовясь к тому, что она твердо считала цирковым представлением.
Когда мы вернулись в город, там уже возник выгоревший полосатый шатер, слабо натянутый между пивной и лавкой, рядом с цирковым грузовиком, а на самом грузовике были разложены разноцветные коробки с шоколадом, конфетами и прочим. («А где все звери?» — спросила Фиф). Мы вошли в пивную и увидели, что главная часть представления уже окончилась. Стоунбол Джексон трахнул боксера стулом, сломал ему нос и разбил бровь. Номер с боксером откладывался, но «остальная часть представления все равно состоится». Самая большая со времен основания Ялогинды распродажа конфет, шоколада, прохладительных напитков, шаров, леденцов, свистков, кукол, сластей, игрушек и жевательной резинки начнется в большом киоске ровно в восемь!
Стоунбол Джексон спал на полу, подложив под голову банку из-под пива и прикрыв «от шума» глаза позаимствованной у кого-то шляпой. (Он обычно говорил, что шум переполненного бара убаюкивает его лучше колыбельной.)
Мы подождали, пока не начался цирк, хотя бы для того, чтобы хлопотные сборы Фиф были ненапрасны, и купили несколько пакетиков конфет. Дарси купил Фиф свистульку, которая разворачивалась, когда в нее дули, и несвоевременное пасхальное яичко. Потом мы вернулись в лагерь, так как у пивной начинались драки. Фиф заварила в большом котелке чаю покрепче, чтобы перебить неприятный привкус, оставшийся во рту после цирка, и мы легли спать.
Дарси в ту ночь не спалось. Он подошел, присел на корточки у нашей противомоскитной сетки, и мы разговаривали несколько часов подряд. Фиф спала, а я сел и спросил его, правда ли, что большие крокодилы затаскивают лошадей и прочую скотину в воду, топят их, а потом жрут.