Теплый солнечный свет, тишина, которую нарушали еле слышное щебетание птиц за окном и смех приехавшей компании – мне хотелось замереть, остановить этот момент, продлить жизнь его мельчайших деталей. Дыхание Пэт на моей коже, чуть покачивающиеся гардины на окнах, тихий джаз, доносящийся из проигрывателя…
В дверь деликатно постучали. Я крикнул: «Одну минуту!», и встал. Пэт грустно вздохнула. Я накинул халат, открыл дверь.
Крис, с видом заговорщика, сказал:
– Не помешал?
– Ммм… А хотел?
– Генри, мы тут подумали… хорошо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, а то все вечером расходятся по комнатам, как в скаутском лагере после отбоя. Что думаешь?
– Давай.
– Отлично! – Крис подмигнул мне и бодро пошел к лестнице.
Я, проводив его взглядом, улыбнулся, и вернулся в комнату. Пэт все так же лежала в постели.
Я скинул халат, лег к ней, поцеловал ее в шею. Пэт повернулась ко мне, провела ладонью по моим волосам.
– Так у нас что, сегодня вечеринка? – спросила она.
– Ну… наверное.
– Я вижу, больной, вы пошли на поправку.
– У меня прекрасный доктор, – сказал я, и отправился в душ.
Когда через несколько минут я вернулся, Пэт красивой довольной кошкой нежилась в кровати, включив телевизор, где крутили какой-то музыкальный клип. Мне хотелось продлить тишину и, сказав об этом Пэт, я выключил телевизор. То есть, я попытался выключить его при помощи пульта. Не получилось. Я нажал на кнопку еще несколько раз – пульт не работал. Видимо, сели батарейки. Как вариант… Я неторопливо подошел к телевизору и нажал кнопку на нем. Тот же результат. Это уже было забавно. Я спокойно нагнулся и выдернул шнур из розетки. Я почти не удивился тому, что телевизор продолжал работать. Я подумал, что это несколько навязчиво с его стороны, но остроумно. Ладно. Стоит только обратиться к Ларри, и… Нам же говорили, что лысый молчун – замечательный электрик.
Телевизор завершил показ клипа, переключился на другую программу, затуманился помехами и явил нам сквозь них расплывчатое пятно. Оно проступало все четче и, наконец, превратилось в тот неясный усмехающийся детский лик, который мы рассматривали на портрете.
* * *
Сумерки опустились на Хэмфилд внезапно, как будто кто-то щелкнул огромным выключателем, и небо потухло, стало черным, а белые, легкие облака превратились вдруг в серые, хмурые тучи, проплывавшие по небу, как пустые корабли без команды и капитана. Черные очертания замка посреди ночного неба казались обломками скал, а башня тянулась к небу, как будто пыталась проткнуть его и достать до звезд.
