Религия требовала знать грамоту хотя бы так, чтобы самому прочитать священные книги. Надо было разбираться в религиозных вопросах настолько, чтобы понимать, о чем и почему спорят книжники. Иудаизм после Вавилонского плена оказался отделен от племенной Земли, но «зато» прочно прикреплен к целой библиотеке священных текстов.
Можно сколько угодно забавляться, обсуждая бесплодный характер такого учения: мол, евреи обсуждали надуманные, ненужные в практической жизни, не подтверждаемые практикой постулаты. Кому и зачем-де нужно бесплодное умствование по поводу того, какой пророк и когда, по какому поводу и что изрек? Какой смысл в комментариях этих священных текстов, в комментариях на комментарии и в комментариях на комментарии комментариев?!
Сам тип этой учености породил не очень уважаемое в русской культуре словечко «талмудизм». Внесли его в русский язык, кстати, евреи – те, кто начали учиться далеко не одному только талмуду.
Действительно, ведь не очень легко объяснить, какой смысл в том, чтобы выяснить, «почему в Экклезиасте сказано: «И муха смерти воздух отравляет» – в единственном числе, а не «И мухи смерти воздух отравляют» – во множественном числе». Или зачем помнить наизусть, «где это сказано: «И ходили они от народа к народу»?1 Что проку в такой учености?
Талмудизм – это символ косности, узости, недоброй неприязни к «не своим», отрешенности от живой правды жизни, от реальности, от любви и уважения к миру.
От словечка веет скукой и пылью, и представляется невольно эдакий старый дурак, который сидит в пыльной скучной комнате и сам весь скучный и пыльный. Сопя и кряхтя, старик с безумно горящими фанатическими глазами скрипит пером, пишет никому и низачем не нужный трактат «О погублении души всех, употреблявших в пищу козий сыр»… или какую-нибудь еще злую, нелепую чушь.
«Талмудическая» ученость действительно мало помогала в практической жизни. Но, во-первых, даже в начальной школе, в хедере, учили хотя бы чтению, письму и счету. А ведь чтение, письмо и счет – весьма практические науки и основы всякого образования вообще.
Во-вторых, знание какой-то батареи текстов, умение помнить, какой текст или фрагмент текста откуда взят, умение понимать и комментировать эти тексты – это же основа всякой гуманитарной образованности! И русской в том числе. Вот вы прочитаете… ну, допустим, что-то из «Евгения Онегина» или, например: «И стал княжить он сильно // Княжил семнадцать лет», а ваши собеседники со смехом закончат: «Земля была обильна// Порядка только нет»2, – чем отличается эта гимнастика для мозгов, эта веселая игра ученых людей, наконец, эта демонстрация хорошего образования от выяснения талмудически образованного еврея – где и почему сказано «И ходили они от народа к народу»? Да ничем!
