– Нет, – отрезал я. – Никаких трений в семье у них не было. Они любят друг друга и…
– От любви, – назидательно произнес следователь, – самые большие беды на свете. Если не любишь, то не ревнуешь, а если не ревнуешь…
Он пожал плечами, не став продолжать логическую цепочку. Так ему хотелось написать в протоколе «убийство из ревности», стандартный, видимо, мотив, привычный для местных правоохранительных органов.
– А какими, – спросил Учитель, – были отношения между матерью Гринберга и его женой? Обычно…
Ну да, обычно свекровь ненавидит невестку, и та платит ей взаимностью. Но почему при этом убивают они не друг друга?
– Нормальные, – сказал я. – Нормальные у них отношения. Иногда спорят из-за Игоря: Ира считает, что сына нужно воспитывать в строгости, а Анна Наумовна утверждает, что если ребенка не баловать, он вырастет моральным уродом.
– Ну, это… – вяло отмахнулся следователь. – А финансовые споры? Со слов Ирины… м-м… Вадимовны я понял, что она зарабатывает больше мужа, а это часто действует на мужскую психику.
– Алик зарабатывал вполне достаточно, – сухо сказал я. – Уверяю вас, в этой семье никогда не было разногласий по поводу того, кто сколько денег приносит в дом.
– У Гринберга были враги? – перевел следователь разговор на другую тему.
– Не знаю, – уклончиво ответил я. – Но даже если были, никто из них не присутствовал в квартире вчера вечером.
– Никто не приходил в гости? Или случайно… на минуту?
– Нет, – отрезал я.
– В общем, – сказал Учитель неприязненным тоном, будто уличил меня в том, что я создаю препоны для отправления правосудия, – в квартире не было никого, кроме жертвы, его жены, матери, несовершеннолетнего сына, вашей жены и вас. Никто из посторонних не приходил в течение всего вечера. Значит, совершить преступление мог только кто-то из присутствовавших. Ребенка можно исключить. Согласны?
Я пожал плечами.
– А если учесть, что вы в момент нанесения Гринбергу ножевого ранения находились на балконе – это подтверждают все присутствовавшие, – то…
– Мы это уже обсуждали, – напомнил я.
– Для протокола, – сказал Учитель. – Остаются трое: жена и мать убитого, и еще ваша жена. С мотивом мы так и не разобрались.
– А с возможностью? – спросил я. – Чем… ну…
– Вы хотите сказать: где орудие преступления? Я вам отвечу: скорее всего убийство было совершено одним из двух ножей для разрезания книжных страниц. Ножи лежали в ящике компьютерного столика, я отправил их на экспертизу. На первый взгляд на них нет ни следов крови, ни отпечатков пальцев. Но даже если результат окажется отрицательным, это еще не означает, что не было третьего такого же ножа, который кто-то из вас мог выбросить до приезда полиции.
