- Какого рода послание могли они отправить, чтобы это что-то значило для нас? - спросил Митчелл.
- Звук и тишина, - задумался Томас. - Звук и тишина. Это непременно должно что-то значить.
- Точки и тишина, - сказал Митчелл. - Именно так Мак сказал Иеремии. Точки и тишина. Так оно и звучит. Точки и никаких тире. Точки и пробелы.
Макдональд быстро посмотрел на него.
- Скажите-ка это еще раз.
- Точки и тишина. Именно так вы сказали Иеремии.
- Нет, - произнес Макдональд. - То, что вы сказали потом.
- Точки и никаких тире, - повторил Митчелл. - Точки и пробелы.
- Точки и пробелы, - задумался Макдональд. - Это тебе что-нибудь напоминает, Олли? Кроссворд? Думаешь... старая идея Дрейка? Мы опробуем это, - сказал он Ольсену, - для всех комбинаций простых чисел. Билл, - обратился он к Митчеллу, - отправьте Иеремии телеграмму с моей подписью. Три слова: "Приезжайте. Послание прочитано".
- Вы уверены, что нашли решение? - спросил Томас. - Не можете подождать проверки?
- У вас бывала когда-нибудь уверенность, что вы знаете решение еще до проверки? Что-то вроде озарения?
- Да, - сказал Томас. - Иеремии тоже знакомо это чувство.
- Вот я и хочу, чтобы Иеремия был здесь, когда мы в первый раз запустим компьютер, - сказал Макдональд. - Мне кажется, это может оказаться очень важным,
Митчелл остановился в дверях.
- Так вы что, не собираетесь проверять до его приезда? спросил он, не веря собственным ушам.
Макдональд медленно покивал головой. "Возможно, Томас и понял Макдональда, - подумал Митчелл, - но меня он не убедил".
Когда Иеремия, Юдит и Макдональд вошли, в комнате уже было полно народу. Присутствовали Томас, Ольсен и еще несколько десятков сотрудников Программы.
Митчелл удивился, когда пришла телеграмма от Иеремии, который по лаконичности перещеголял Макдональда на два слова, - "Еду", но еще больше удивила его пришедшая следом телеграмма Юдит, сообщающая время прилета. Митчелл никогда не слышал, чтобы Иеремия куда-нибудь летал, и думал, что тот вообще не явится.
Ожидание Мака с Иеремией из аэропорта тянулось для Митчелла бесконечно. "Насколько же невыносимым должно оно быть для остальных, - думал он, - так долго работавших на Программу". Однако все были исключительно терпеливы. Время от времени они ерзали на своих местах, но никто не пытался выйти, никто не убеждал Ольсена провести предварительную проверку. "Возможно, - думал Митчелл, - за долгие годы работы они прошли естественный отбор в смысле терпеливости, не получая никаких результатов, кроме отрицательных. А может, это какая-то особая группа, сформированная Макдональдом". Митчелл не испытывал отвращения от их близости, он чувствовал, что любит каждого из них и даже всех вместе.
