Однажды Джагу поднялся на мостик, когда там дежурила третья смена. Фавани, с которым он был особенно близок, тоже был там, выполняя обязанности пилота, которые в тот момент не требовали от него особого напряжения. Увидев Джагу, он не удивился; Джагу часто приходил сюда в то время, когда ему полагалось спать.
— Мы уже давно не были вместе, — сказал Фавани. — Статуя на этой планете, покинутой Туу, самоубийство Алаку… все это погубило нашу любовь. Уничтожено все, остался только один вопрос…
— Мне все ясно. Я знаю, что его изваяли туземцы. Я это знаю, иного просто быть не могло.
— Но разве это можно доказать? — спросил Фавани.
— Нет, — ответил Джагу. — И потому, перед тем как возвращаться домой, нам надо хорошенько подумать, как быть дальше.
— Что ты имеешь в виду?
— У нас есть несколько вариантов дальнейших действий. Первый — доложить обо всем, что мы здесь видели. Предоставим начальству решать, что с этим делать, — пусть они думают за нас. Второй — забыть о том, что мы здесь были. Доложить только об открытии первой планеты. Третий — вообще не возвращаться домой. Найти планету, пригодную для колонизации, настолько далекую, чтобы прошла добрая сотня лет, прежде чем корабли джорума ее отыщут. Все эти варианты опасны, — продолжил Джагу. — Ты не знаешь Ариги по-настоящему, а я знаю. Он не поверит, что это совпадение, поскольку его математическая вероятность слишком мала. Он не поверит и в то, что автор скульптуры — Мако. Он подумает, что эти статуи сделали мы, чтобы учинить чудовищный розыгрыш.
— Как же в такое можно поверить?
— Мне трудно его винить, — ответил Джагу, — он ведь не забыл о наших прошлых подвигах. Он может подумать, что нам опять захотелось похулиганить. Или что долгое путешествие расшатало нашу психику, что мы обратились, стали суеверными, прибегли к обману из самых благочестивых побуждений, желая обратить его или таких, как он. Да мало ли что? Он решит, что это наша работа. Ему придется либо прийти к этому выводу, либо признать, что все его представления о жизни были ошибочными. Если уничтожить все документальные свидетельства, фотографии, вахтенные журналы, все равно есть риск, что кто-нибудь проговорится. Даже наверняка. У нас ведь не принято держать язык за зубами. Или кто-нибудь из нас тронется умом и разболтает все, как было. Лично я считаю, что надо использовать третью возможность. Лететь подальше в неисследованный район, куда-нибудь так далеко, чтобы мы уже не смогли вернуться. Там мы окажемся вне пределов досягаемости современных кораблей. Если когданибудь в будущем кто-то нас и обнаружит, мы всегда можем сказать, что попали в аварию и не смогли вернуться.
