Мама радостно засмеялась, а отец степенно и торжественно молчал.
Праздник начался.
Из цветастой глиняной фляги разлили прошлогоднюю крепкую палинку своего приготовления. Первую рюмку стоя выпили за хозяина, а в его лице — за всех Михаев, какие только сыщутся на земле и на небе, затем тетя Амали стала накрывать на стол.
За едой веселье набирало силу.
Вскоре огонек в керосиновой лампе начал слегка покачиваться, подражая гостям и хозяевам, даже отец стал чуть словоохотливее, хоть это было для него необычно, и тогда я, набравшись храбрости, рассказал про своего однокашника, проживающего здесь, в селе.
— А мы его живо доставим! — воскликнул дядя Михай.
И тут же наказал дочурке: пусть сбегает и передаст, что моего друга Кальмана, канторова сына, ждут в этом доме с радушием и нетерпением. Не знаю, какие слова сумела донести до места девочка, только Кальман вскоре явился. Как вошел, увидал меня — и прямо дар речи потерял от такой неожиданной встречи. Вскоре он, правда, освоился, и мы стали праздновать вдвоем; а взрослые между тем продолжали свое особое веселье, ровно журчавшее и лишь изредка выплескивавшее лихие прибаутки дяди Михая и звонкий матушкин смех.
Словом, праздник удался на славу.
Вдруг раздался стук в дверь, и в дом вошел мужчина, одетый по-городскому, в костюм. Поздравив всех с праздником, он пожал руку дяде Михаю, а затем и каждому из нас. Хозяева приняли гостя уважительно, не выказывая, впрочем, особой радости.
У вошедшего господина была длиннющая тонкая шея, а на той шее крохотная птичья головка; и нос на птичьей головке совсем малюсенький, колючие глазки-живчики все время озабоченно бегали.
— Что это за пугало такое? — спросил я у Кальмана шепотом.
— Янош Капдошка, — сказал он мне на ухо.
— А кто он?
— Торговлей тут у нас промышляет.
Стоило нам взглянуть на Капдошку — обоих смех разбирал; пытались не смотреть на него, отвернуться, все равно проку получалось чуть.
— Поведайте нам, господин Капдошка, что в мире творится, — попросил хозяин.
— Мир плавает в крови.
— Ну-у!
Разговор о войне на том и иссяк, хотя господин Капдошка явно не прочь был его продолжить. Впрочем, он не растерялся и принялся хвастать удачной сделкой, на которой будто бы здорово заработал, и тут же осведомился, не ведет ли кто из присутствующих имущественной тяжбы, дескать, он отлично знает все ходы-выходы и с большой охотою готов оказать любую помощь. Увидав, однако, что никто своих дел раскрывать не собирается, он еще раз шумно поздравил именинника и собрался уходить.
