Иногда ночами Блинк лежит без сна и размышляет, кого бы арестовать. Сегодня он почти удовлетворён. Эти идиоты сами приплыли в сети, как тунец. Чёрт, прямо как в сказке.
Может, ему на пасту положили дополнительный сыр, и едва ли не только что он видел во сне плато, расчерченное на классики, под голубоглазым небом. На каждой стороне горизонта стояла деревянная панель, как кафедра или скамья присяжных. Атом поднялся из усеянного звёздами центрального квадрата.
— Ты сегодня ласкал свой пистолет?
— Атом. Ты наверно шутишь.
— Ты получишь ясное описание моих мотивов, когда отцепишь от него мои холодные мёртвые пальцы.
Мэдисон вьётся вокруг него, как дым. Она поднимает лепной пистолетик-инъектор. Блинк хихикает.
— Это пистолет или аппликатор? Потом его накрывает, и сцена переключается на высокий план — за спиной Атома Светлопив возносится, как качающийся крейсер. — Тяжёлая штука. Из чего сделана?
— Тебе понравится, Генри, — дружелюбно говорит Атом. Он тянется назад, выдёргивает из города квадратный кирпич, отдаёт его Блинку. — Буквы закона.
Блинк смотрит на квадрат цвета слоновой кости с тиснёной буквой «К», обнаруживает, что тот раскрывается в книгу.
Они его не знают. Они позволяют, чтобы их понимание было вытеснено отвержением его ловкости, его колючего панциря. Самые жестокие создали столь плотную сеть шрамов, что уже сами не знали, на кого они нападают. В какое время люди были столь безрассудны со смыслом? Когда только чрезвычайно сильный может рисковать, проявляя доброту.
— Ну, и что всё это значит?
— Что ты никого не арестуешь в этом сне.
— С чего бы мне арестовывать кого-нибудь во сне?
— Именно.
— Ты прибрал к рукам мой кошмар, парень. Почему бы не пробежаться по воде, когда она рядом с тобой? Думаешь, мне это надо?
— Нет, — говорит Атом и резко взмахивает рукой в сторону горизонта Светлопива. — Тебе надо вот что. И это действительно печально.
— Пошли, Тэфф, — говорит Мэдди, — я проголодалась.
Светлопив начинает перемешиваться, размываться за их спинами. Атом замирает, когда они уже повернулись, чтобы уйти.
— Эй, Генри, поведенческие исследователи завели на меня дело?
— Феды может быть, со времён Падшей Улицы. Это вашингтонские ребята, Атом, они ничего не забывают.
— Да, пока они живы. Вашингтону осталось три года. Пентагону — пять. Светлопиву — десять. Тебе — десять, Генри. Отлично. А теперь просыпайся.
Звонок будильника — как сигаретный ожог.
— Ну что, Блоха, это ты украл то яблоко?
