А Соловушка, охваченный эйфорией, не сводя изумленного взгляда от шедевра кича, заткнул большим пальцем левую ноздрю и смачно высморкался. Содержимое правой половины картошкообразного носа звонко чмякнулось на булыжник площади. Затем Славик повторил процедуру с другой ноздрей, подытожил:
— Все. Пьисли. Сто дальсе делать будем?
— А дальше — опять ночлег искать. — Резюмировал медведь. — Все равно Емеля сейчас в зюзю пьян. Тут недалеко приличная гостиница есть, как никак центр Города. Дороговато, но, надеюсь, Вячеслав раскошелится, ради общего блага? — Серенький незаметно для разбойника подмигнул мне.
Как всегда, когда речь заходила о содержимом кошеля Соловушки, он громко засопел, предчувствуя скорое расставание с несколькими золотыми кругляшами. Но, справедливости ради, стоит сказать, что как бы не сопел и не кряхтел Соловей, в те моменты, когда ему приходилось расплачиваться, делал он это всегда исправно и даже с некоей толикой гордости, ощущая полезность и значимость собственной персоны. Так что предложение Соловушки: «Мозет вейнемся куда подесевле? Или, вообсе, мозно на улисе пееносевать. Тепло, ведь, пости зайко», было скорее рисовкой, чем желанием сэкономить.
Медведь быстро переубедил разбойника, и мы направились в гостиницу. Место предполагаемого ночлега располагалось на той же стороне квадрата площади, на которой находились и мы. Только метров на триста левее.
Когда мы были уже у дверей добротного трехэтажного дома из красного кирпича, украшенного яркой вывеской «Ниф, Наф, Нуф и K°», под которой висел аналог нашего запрещающего дорожного знака, изображающий перечеркнутого волка, Соловушка напоследок оглянулся на дворец и застыл с широко распахнутым ртом.
Разбойник немного пришел в себя и, как раз, во время — Серенький уже протянул лапу к дверной ручке в виде поросячьего хвостика.
— Сто это такое?! Ни язу не видел! Кьясиво, сейт возьми. Заль ситать не умею…
Привлеченные восторженной репликой Соловушки я и медведь одновременно обернулись. Было от чего обалдеть и не только грабителю: занимая полнеба над дворцом узурпатора, горела, переливаясь всеми цветами радуги, надпись, начерченная в воздухе явно при помощи колдовства. Но еще большее удивление, чем грандиозность зрелища, вызывало содержание послания. Дугообразная светящаяся надпись гласила: «ГОСПОДИН САНТЕХНИК! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ВО ДВОРЕЦ!»
Серенький отпустил поросячий хвостик и сокрушенно пожаловался:
— До соплей обидно. Целый день выдумывали, как пробраться внутрь, а тут — накось тебе, добро пожаловать… — он ненадолго задумался, затем продолжил свои размышления вслух. — Хотя, с другой стороны, все это очень подозрительно. В Городе ты практически ни с кем не общался. Разве, что вчера с тремя шарлатанами. Но они, кроме того, что туда надо, — медведь ткнул когтем вверх, — ни фига не знают. А уж про то, что ты — Сантехник, знаем только мы трое, Яг… Гм… Яна с Кларой, да еще, скорей всего, чертяка этот мерзопакостный. Ах, да, запамятовал. Еще Илюха Муромец в курсе. Так он поди ныкается где-нибудь от ентого колохвиума. Так что странно все это, не к добру. Ох, не к добру. Что делать-то будем?
