Она дома, в уютной постели, после долгих пяти лет, она проведенных под строгим контролем классной дамы. Мегги стремилась постичь многое. Ей хотелось, чтобы семья гордилась ею, чтобы все увидели, что она выросла и стала настоящей леди.
Дом ей снился часто. Она видела роскошный сад, клумбы с цветами, которые выращивал под руководством мамы садовник. Ощущала прохладу разнообразных растений в летний день. Ее родимый дом… Он такой огромный, уютный и великолепный. В нем все продумано до мелочей. Возможно, у нее самой будет такой же дом. Вдруг ее сердце взволнованно забилось: но… как скоро ее выдадут замуж и навсегда изгонят из родного гнезда! В глазах заблестели слезы. Мегги попыталась сдержать плач, но слезы уже катились по ее щекам. Она вспомнила миссис Морланд, хозяйку пансиона, которая воспитывала в девушках чувство долга. Теперь она должна постараться оправдать надежды родителей, должна занять место рядом с мужем, когда выберет его, и продолжить род Феррингтонов.
Промокнув глаза кружевным платочком, Мегги наконец успокоилась, подтянула колени к подбородку и, свернувшись клубочком, стала погружаться в сон…
Утром она проснулась со смешанными чувствами. Многое, что беспокоило ее вчера, отошло на второй план. Вставать не хотелось. Потянувшись под ласковым одеялом, она решила расслабить узелок панталон. Протянув под одеялом руку, дернула за шнурок, легким движением закатила шелк выше колена. Легкая ткань ласкала девушку, и она, подчиняясь странному желанию, подняла тонкими пальчиками ночную сорочку, стала рассматривать свои колени, лодыжки, маленькие ступни.
И вдруг она устыдилась, быстрым взглядом окинула комнату, как будто сомневалась, что она здесь одна. Никого нет — ни подруг по пансиону, ни классной дамы, никто не сделает ей замечание, что это неприлично.
Мегги опять подняла свою обнаженную ногу, покрутила ею в воздухе. Ножка ей нравилась все больше: изящный изгиб, нежная гладкая кожа, красивое округлое колено, маленькая ступня. Затем она притронулась через шелк рубашки к бедрам, проверила их изгиб, ощущая рукой по тонкой талии и, приподняв голову, посмотрела на грудь, которая отчетливо выступала двумя холмиками. Мегги не почувствовала ничего постыдного в том, что рассматривала себя. Она сделала приятное открытие, что нравится себе.
Не успела девушка одеться, как в дверь постучал и тут же вошел виновато улыбающийся Адам. Мегги заметила, что брат все еще навеселе. Он произнес нараспев мелодичным голосом:
