— Сколько? — спросил Альбрехт. — Как вы думаете, сколько времени?
Ульф попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Избегая взгляда лейтенанта, он неуверенно проговорил:
— Возможно, год, возможно, больше. Некоторым людям вообще не удается перевоспитать себя.
— Кольхазу удастся?
— Думаю, да.
— Откуда такая уверенность?
— Трудно объяснить. В двух словах не скажешь…
— Интуиция подсказывает? — заметил Альбрехт. — Но, товарищ фельдфебель, не можем же мы ориентироваться только на нее…
— Простите, — перебил Рэке, — я хочу только попытаться… Кольхаз ненавидит войну больше чумы.
— Думаю, чуму скорее боятся, чем ненавидят.
— Согласен, страх здесь тоже есть, но не только он один. Иначе это было бы плохо.
— Почему?
— Страх испытывают к непонятным вещам, с которыми не знают, как справиться. Страх парализует человека. Он делает его неспособным трезво оценивать опасность. Ненависть — это другое чувство. С ненавистью страх преодолеть легче. Ненависть придает силы. Без нее трудно было бы, к примеру, преодолеть инквизицию и фашизм.
— Согласен, — кивнул лейтенант, — но фашизм еще не побежден окончательно. А вы уверены, что Кольхаз владеет своими чувствами?
— В какой-то степени да, — ответил Ульф, — он понимает, что страх унижает человека, но еще не совсем научился управлять своей ненавистью. Наоборот, подчас оба управляет им. Вот его и нужно научить управлять ею. Надо дать ему понять цену ненависти и цену любви. Если он это поймет, то скорее умрет, чем отступит от своего.
Лейтенант встал, подошел к окну и сказал:
— В данном случае ваша теория хромает. Вы просите год на его воспитание. В течение года он будет у нас, и за это время мы должны сделать из него хорошего пограничника.
— Да.
— Выслушайте меня внимательно, хотя ничего нового я вам и не скажу: каждый солдат-пограничник несет ответственность за свой участок границы. Кто-то сказал: где пройдет косуля, там пройдет и человек. А где пройдет человек, пройдет и целая дивизия. Мы же с вами обязаны денно и нощно охранять государственную границу, мы в ответе за каждый ее метр.
— Я знаю это, — сказал Ульф. — Но вот Кольхаза знаю пока мало, однако это не самое главное. Он наш товарищ, мы должны сделать из него хорошего защитника родины.
Альбрехт подошел к нему.
— Хорошо. Но я не могу дать вам на его воспитание целый год, товарищ Рэке.
— Я постараюсь уложиться в меньший срок, хотя это будет зависеть не только от меня.
— Знаю, и все же либо мы сделаем это до того, как его назначат начальником поста, либо это будет неверный ход. Впрочем, можете полностью на меня рассчитывать.
