– Скажи, ты можешь любить меня? – его руки накрыли округлости ее груди, слегка поглаживая распухшие, отвердевшие соски.
– Я любила тебя, – она не открывала глаз, как будто не желая раскрывать ему себя.
– Или говорила это, – его рука медленно двинулась по ее телу вниз.
Чувства, бурлившие в ней, были нестерпимо остры. Она дрожала, голос срывался на шепот:
– Я верила всему, что ты мне тогда говорил. – Ее спина изгибалась.
С ней творилось что-то невообразимое, когда он целовал ее в губы. Его глаза, его рот делали ее беспомощной.
– А сейчас ты мне веришь? – Он смотрел ей в глаза: лучший способ понять, как она реагирует на его ласки.
– Я только хочу… счастья… нашему сыну, – ей с трудом удалось выговорить эту простую фразу, так сильно было ее возбуждение.
– А я ничего не значу? – его руки продолжали ласкать ее.
– Значишь, конечно. Я не могу… говорить.
– Ты собираешься выйти за меня замуж?
– Да, – хрипло простонала она.
Он перестал опираться на руки и всем весом лежал на ней. Большой, крупный мужчина, но она не чувствовала его тяжести. Она обожала, боготворила его тело на себе. Ее рука протиснулась между их телами вниз, она знала, чего он хочет. Его тело тоже напряженно вздымалось. Наконец она с удовлетворением услышала его хриплый стон, будто он терпел невыносимую боль.
Потом она оказалась сверху.
– А это можно назвать любовью? – с мягкой насмешкой спросила она, понимая, что он испытывает высшее блаженство.
Он ответил прерывающимся, хриплым голосом:
– Если и нет, пусть все равно никогда не кончается.
По давней привычке Кэл просыпался на заре. Небо было жемчужно-серым, а на горизонте чередовались розовые, золотые и бледно-лиловые слои. Они оба лежали на боку, ее спина прижималась к его груди. Ее прекрасное тело повторяло его изгибы, его рука лежала на ней, пальцы касались груди. Он вновь ощутил желание, но ему хотелось посмотреть на ее лицо во сне, запомнить, запечатлеть в себе это чудо ее присутствия рядом. Теперь у него не только воспоминания о ней. Она здесь! В прошлом было много сложного и плохого, впереди ждут трудности, но эта часть их отношении – совершенство. Он не мог вообразить лучшей любви. Казалось, он слышит биение ее сердца. В такт его сердцу?
Джинна глубоко вздохнула, шевельнулась, вздрогнули веки, она нахмурилась и пробормотала:
– Нет!
Он потряс ее за плечо.
– Джинна, тебе что-то снится? Джинна! В ее стоне звучало страдание.
Чуть позже она открыла огромные бархатные глаза, посмотрела на него, явно не понимая, где она.
