Непричесанные мысли | страница 26
Преступники несли транспарант: «Запретить пытки нашей совести! Дайте ей спать спокойно!»
И Мессия с нетерпением дожидается своего пришествия.
Учтите опыт орнитологов. Чтобы писатели могли расправить крылья, они должны свободно пользоваться перьями.
Железный человек. Поэтому он не ощущает цепи как нечто чужеродное.
Марионетки напрасно мечтают о монологе Гамлета.
Опасно смешить беззубых тиранов!
Кто обнаружил эхо, любит повторяться.
Дрожит и листок. А за что он может быть привлечен к ответственности?
Тирания — муза проповедников и морализаторов.
Как уменьшаются карлики, увиденные через увеличительное стекло!
Когда слово становится делом, оно перестает быть литературой.
Создавайте мифы о себе, ведь боги поступали не иначе!
Я поймал счастье за хвост. Оно вырвалось, оставив в моей руке перо, которым теперь и пишу.
Его мысль — чистое наслаждение. Никого не оплодотворяет.
Воскреснуть без согласия на то убийц — храбрость!
Некоторые наживают себе трагедии, как мозоли: от одного хождения по земле.
Иные шутовские погремушки звучат фальшиво!
И пролитая кровь пульсирует. Пульсом эпохи.
Время, изобилующее гениями. Но, надеюсь, что будет и несколько способных людей.
Выдал себя: раскланивался лавровым венком, как котелком.
И маленькими актерами создаются великие образы.
Будь сентиментален. Это позволит тебе вспомнить с чувством даже былые трагедии.
Не стоит пропагандировать чистый абсурд там, где царит абсурд всеобщий.
Наиболее плодовито бесполое искусство.
Поэты, как дети: сидя за письменным столом, не достают до земли ногами.
Там, где царит жестокий закон, люди мечтают о беззаконии.
Свобода нередко демонстрирует извращенность: отдается своим противникам.
Страшнее всего поступки людей, никогда не существовавших.
Все уже открыто, и только область пошлости — сплошная целина.
Наклеивал повсюду фиговые листки, но лояльно писал, что под ними кроется.
Чтобы стать реалистическим, искусство должно было прежде деформировать человека.
В зеркале речи часто отражаются не обнаруживаемые обычно человеческие органы.
Иногда кажется, что судьбами богов и людей распоряжается кто-то третий.
Главную роль в этой пьесе играет политика. И проваливает ее.
Хлеба и зрелищ! Причем хлеб должен быть все белее, а зрелища все кровавее.
Выходя за пределы домашних четырех стен, искусство порой попадает в каменный мешок.