— Джейк приедет, — сказала Фейт, — он мне обещал.
Ральф медленно обернулся к Жене.
— А ты, милая Женя?
Женя улыбнулась.
— Я уже слишком стара для таких путешествий. Я и так переехала из Польши в Ла-Руйи, так что мы с Сарой останемся здесь. Это наш дом. А у тебя, Ральф, дома нет. Возможно, теперь тебе пора его обрести.
Поппи шепнула:
— Прошу тебя, Ральф.
Ральф вытер глаза тыльной стороной ладони. Потом едва заметно кивнул, и Фейт показалось, что весь замок тихонько вздохнул с облегчением.
Поппи сказала:
— Тогда надо собирать вещи.
Николь обняла Ральфа.
— Папочка, родной.
— Машина заправлена.
— Мы возьмем одно ружье. Николь, принеси ружье и коробку патронов…
— А Минни? — Николь присела на корточки рядом с собакой. — А Снип и Снап… и кролики… и золотая рыбка?..
— Собаку можешь взять — пусть охраняет нас. А кролики пригодятся здесь, если будет нечего есть.
— Ну, папа!
— Я позабочусь о кроликах, котятах и рыбке, — торопливо сказала Женя. — Не волнуйся за них, дорогая. А теперь беги, принеси своему отцу ружье.
— Поппи, приготовь аптечку. Бинты и что-нибудь дезинфицирующее, на случай, если нас ранят. Фейт — свечи и факелы, сколько Женя позволит взять. — Ральф опять повернулся к Жене. Голос его потеплел: — Женя, поехали с нами. Ты ведь поедешь с нами, правда?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, Ральф.
— Но Польша… Ты ведь знаешь, что эти фашисты сделали с Польшей.
— Знаю, Ральф. И поэтому я должна остаться. Лучше я сожгу Ла-Руйи дотла и буду махать на пепелище польским флагом, чем позволю им взять замок. И я умру счастливой, если буду знать, что вы в безопасности.
Фейт взяла все, что поместилось в ее старый, обшарпанный рюкзак. Паутинно-серое вечернее платье, два плиссированных платья от Фортуни, накидку от Вионне, черный креп и, конечно, платье «холли-блю». Она аккуратно сложила его, свой амулет против превратностей судьбы, и завернула в папиросную бумагу.
В ту ночь она не сомкнула глаз — то и дело подходила к окну и смотрела, не покажется ли Джейк. В первые утренние часы, пока еще не рассвело, Фейт оделась, вышла в гостиную и обнаружила там Ральфа, склонившегося над картой в полном одиночестве. Она потянула его за рукав и тихо сказала: «Джейк».
Он прорычал: «Он нас найдет!», но Фейт увидела боль в его взгляде. По щекам ее покатились слёзы, и она сердито смахнула их кончиками пальцев. Ральф продолжал:
— Я думал о Бордо, но Софи по телефону сказала мне, что там столько беженцев, что шагу не ступишь.
