— Мы… мы просто хорошие друзья. — Однако у нее заколотилось сердце, а тело свела сладкая судорога. Элеоноре вдруг стало ясно, что она полюбила Гая Невилла. Прежде она не верила в то, что на свете бывает романтическая любовь. Она считала, что это миф.
— Дела его идут не блестяще, — предостерег ее отец. — Будь осторожна, дорогая. На одних идеалах не заработаешь на дом и не прокормишь семью.
— У Гая очень славный дом.
— В Хакни? — недоверчиво спросил доктор Стефенс.
— Его бы чуточку подновить… Передние комнаты довольно просторные. Немного свежей краски, новая обивка — и там будет просто чудесно.
— Бедный доктор Невилл может не захотеть производить в своем доме какие-то перемены, Элеонора. — Он потрепал ее по плечу. — Веди себя осторожней, моя дорогая, ты частенько бываешь слишком беспощадна. — В голосе его звучала забота. — А если серьезно, то Хакни — это далеко не Блумсбери, моя дорогая. И быть женой самоотверженного практикующего врача — совсем не то, к чему ты привыкла, Элеонора.
«Но мне и не нужно то, к чему я привыкла! Я устала от этого, мне это осточертело! А для Гая я многое могу сделать. Со мной он сможет добиться успеха и совершенно необязательно будет всю жизнь жить на Мальт-стрит», — подумала Элеонора, но вслух сказала лишь:
— Мы просто друзья, папа.
— Само собой. Но если у тебя к нему появится серьезный интерес, разумеется, я тебя поддержу. Ты знаешь, я не богат, но я могу предложить доктору Невиллу сотрудничество. — Он улыбнулся. — Если, конечно, он захочет принять мое предложение.
Элеонора ухватила руку отца.
— О, папа, ты такой милый! Только я вовсе не собираюсь замуж за Гая. И кроме того, кто же тогда приглядит за тобой?
— Ничего, я как-нибудь справлюсь. Не хочу, чтобы ради меня ты жертвовала собой.
Элеонора прикрыла глаза. В ее сонном сознании промелькнули слова Гая: «Фейт — вполне зрелая личность». Эта Фейт, судя по всему, из тех девушек, которые восхищают мужчин, но не других женщин. Хорошо, что Фейт живет далеко отсюда, во Франции.
Целый год о Джейке не было никаких известий. Зиму с 1938 на 1939 год Мальгрейвы провели в Марселе. Фейт полюбила этот город. На рынке она наткнулась на два чудесных платья, скатанных в трубочку и напоминающих колбаски, а в ближайшем портовом кафе нашла работу. Оттуда она могла любоваться на лес мачт, покачивающихся над водой. С одной стороны к кафе примыкала парусная мастерская, с другой — дом свечного фабриканта. Снаружи всегда что-то происходило — драки, любовные ссоры, а однажды прямо у двери пырнули ножом матроса, и Фейт пришлось зажимать ему рану скатертью, пока ее патрон бегал за доктором.
