Невысказанное вслух предложение уйти… Дар принят, просьба изъявлена и услышана, казалось бы, к чему задерживаться? Вернуться в родное время, оставив за спиной и скалящихся волков, и холод, и пронизывающий взгляд глаз-омутов, способных, как поговаривают, отобрать у человека душу и заставить прислуживать в течение долгих семи лет.
Я не сдвинулась с места.
– Интересно, как долго еще будет преследовать меня эта история? – Габриэль смотрел сквозь меня, словно разглядывая нечто видимое лишь ему одному. Седые волосы трепал ветер, он сдувал нетающие снежинки с белой шкуры, небрежно наброшенной на плечи короля Самайна, но не смел даже коснуться подола моего платья. – Я предполагал, что ее продолжение будет не так скоро, но, как оказывается, ошибся. Ты знаешь, зеркало мое, что я ошибаюсь достаточно редко и не оставляю живых свидетелей своих ошибок, но тебе, похоже, суждено стать еще одним исключением. Чего и стоило ожидать – когда-то давно мне просто следовало быть осторожней в своих желаниях…
Он шагнул ко мне, протянул руку, но она повисла в воздухе, так и не коснувшись моего плеча.
– Если такова твоя просьба, то я готов показать тебе… А потом ты сама решишь, что стоит рассказать своему слуге, а о чем следует умолчать.
– Он не мой слуга, он мой гость.
Призрачным зеленым огнем блеснули темные глаза Габриэля, когда в них всего на миг отразилась тень торжествующей улыбки.
– Что ж, тем хуже для него.
– Это мы еще посмотрим.
Я взяла его за руку, и король Самайна одним рывком притянул меня к себе, укрывая полой черного, как непроглядная осенняя ночь, плаща. Раненым обозленным зверем взвыл невесть откуда налетевший ветер – если бы не Габриэль, крепко прижимающий меня к себе, этот ветер сбил бы меня с ног, содрал бы кожу подхваченным с поля колотым льдом и оставил в стороне умирать, пока моя кровь плавит снег до самой земли…
– Ничего не бойся под моей защитой, – тихий, почти интимный шепот, отчетливо различимый в вое ветра. – Никого и никогда…
Я почуяла, как сдвигается время, как годы пролетают над моей головой, сливаясь с бешеным ветром, а может, этот жестокий зимний буран и был беспощадным временем, что рано или поздно любого пригнет к земле, поставит на колени, развеет прахом и, не задерживаясь ни на миг, полетит дальше?
Не знаю, не хочу знать.
Быть может, в другой раз, когда Габриэль так же будет удерживать меня на грани Самайна и Сумерек, я спрошу у него…
Луна, то и дело выглядывающая в прорехи меж несущимися по небу тучами, была не белой и не желтой – она оказалась розово-багряной, тусклой и почти не дающей света. Темно-красный ореол-корона, обращающий тучи в обрывки знамен, испачканные свежей кровью, безмолвная тьма и черная земля, лишенная снежного покрова, делали Самайн ужасающе тихим, темным и наполненным предчувствием беды.
