Вот те немногие официальные сведения о Федоре Козьмиче, касающиеся момента появления его в «поле зрения» исследователя. Вокруг этого «неизвестного бродяги» и сгустился потом покров таинственности, окруживший его рядом легенд, столь затруднивших путь исторических разысканий. Довольно большую биографию Козьмича по свежим еще воспоминаниям и рассказам очевидцев составил Мельницкий. Личность Федора Козьмича в ней остается загадкой.
Первоначально Федор Козьмич был приписан к деревне Зерцалы, Боготольской волости, куда прибыл вместе с 43-ей партией ссыльных 26-го марта 1837 года. Здесь он прожил около пяти лет, не привлекаемый ни на какие принудительные работы. Затем некоторое время он живет в Белоярской станице, уходит однажды летом в Енисейскую тайгу на золотые прииски, в качестве простого рабочего, и снова возвращается в д. Зерцалы, где остается около 6 лет, с тем, чтобы в 1849 г. поселиться около села Краснореченского на р. Чулыме. С этого времени личность Федора Козьмича до известной степени становится центром внимания окружающих. Однако «никаких серьезных намеков на будто бы царственное происхождение» его ни самим Федором Козьмичем, ни его окружающими в это время не делалось. Народная молва считала его каким то сосланным или добровольно оставившим свой пост митрополитом, хотя образ его жизни и не имел ни одной черты, заставлявшей предполагать в нем духовное звание. От Краснореченского Федор Козьмич уходит к д. Коробейникам, откуда через три года вновь возвращается на Красную речку и, наконец, в 1858 году 31 октября, уступая просьбам купца Хромова, Федор Козьмич переехал в Томск, в 4 верстах от которого на заимке Хромова и прожил до своей смерти. По рассказам очевидцев, наружность Федора Козьмича производила внушительное впечатление. С видной фигурой, довольно высокого роста, широкоплечий, с высокой грудью, он имел серые глаза и чистое белое лицо с кругловатым подбородком. Кудрявые волосы на голове и длинная, немного вьющаяся борода постепенно седея, к 1860-м годам покрылись уже «легкой желтизной» — признак старости. В общем лицо имело правильные и приятные черты. Традиция рисует характер Козьмича вспыльчивым, но считает старца добрым и мягким, однако последнее сомнительно, ибо дошедшие о нем сведения и в особенности «Записки» преданного ему Хромов дают иное представление. Резкие отзывы Федора Козьмича об епископе Парфении, подозревавшем в старце «прелесть», ответы Хромову («если хочешь, выбрось меня на улицу»), резкий, даже грубый ответ («я из публичного дома») любопытным купчихам, назойливо добивавшимся узнать его происхождение, и пр. свидетельствуют скорей об обидчивости и раздражительности Козьмича. Это был суровый, замкнутый человек, которого побаивались.
