— Как я тебе? — кокетливо спросила Люда.
— Нет слов… Представляешь, я даже оглох, ослеп, отупел от твоей красоты.
— Не дури, Андрей, — спокойно сказала она. — Это на тебя не похоже.
И вдруг начала снимать белое платье.
— Зачем?..
— Я надевала специально для тебя. Хотела тебе показаться и потом снять. Только для тебя.
Какая-то дикая, неосознанная сила взъярилась в нем: неожиданно для самого себя он поднял Люду на руки…
— Что ты, что ты! Андрюша… Тебе нельзя поднимать…
Но сквозь звон в ушах он лишь услышал, как полураскрытые губы шепнули:
— Свет…
И ее рука потянулась к выключателю…
…Рядом с трюмо спокойно светил торшер.
Людмила молча и торопливо надевала вечернее черное платье, которое тоже шло ей, но которое украло ее юность. Если в белом она была похожа на светлую и невинную невесту, то в черном — на женщину, хоть и молодую, но все же на женщину. Привела в порядок волосы, чуть припудрила щеки, подкрасила губы.
— Можешь меня вести и представлять своему другу.
Людмила подошла к нему и кокетливо подала руку:
— Но ты, как мой кавалер, обязан привести меня сюда после вечера. Договорились? Стыдно мне будет уходить одной.
— Согласен! — ответил Андрей и подставил ей локоть.
Они уже стояли на площадке второго этажа, когда внизу, в гостиной, раздался шум, послышались звонкие Девичьи голоса, восторженные мужские восклицания. Это появились девушки — Мирослава, Витина подружка, и Галина.
— Давай немного подождем, — промолвила тихо Людмила.
И он понял, что заговорило ее тщеславие: она не хочет являться незаметно, а появиться так, чтобы привлечь внимание. А пока все были заняты юными студентками, внимательно осматривала Андрея: поправила ему китель — сзади он топорщился, вытащила откуда-то свой душистый платочек и вытерла ему лоб от капелек пота и наконец легонько прикоснулась губами к его щеке, стараясь не испачкать губной помадой.
— Что ты со мной вытворяешь сегодня? — спросил он.
— А когда же мне проявить свою нежность? Вчера было рано, завтра будет поздно. Тем более, что ты только вчера полностью освободился от давних клятв и обязанностей. Значит, я вправе рассчитывать на твое внимание ко мне. Согласен?
— Возражений нет.
— Ну, пошли.
— Я пойду вперед. Подготовлю общественное мнение.
Только Оленич вошел в гостиную, как его заметил Криницкий и сразу же подошел:
— Почему один? Повздорили? Или она закапризничала?
— Да нет, все в порядке. Сейчас она спустится.
К Оленичу подбежали девушки, затараторили, перебивая друг друга.
