Проституція непобѣдима, при современномъ общественномъ соотношеніи половъ, потому, что она — единственный, хорошо оплачиваемый видъ женскаго труда, и быть проституткою настолько выгоднѣе, чѣмъ быть работницею, что, напримѣръ, для Петербурга можно смѣло сказать: заработокъ работницы кончается тамъ, гдѣ начинается заработокъ проститутки. Вотъ цифры А. И. Федорова изъ брошюры «Позорный промыселъ», изданной министерствомъ внутреннихъ дѣлъ (Спб. 1900).
«При 15-18-часовомъ трудѣ плата работницъ различныхъ промысловъ не превышаетъ 30 рублей на своемъ содержаніи. Это мы приводимъ высшій заработокъ, но бываетъ мвого ниже. Такъ, напримѣръ:
1) Прислуга получаетъ отъ 6 до 12 р. въ мѣсяцъ при хозяйскомъ столѣ.
2) Вязальщицы чулокъ зарабатываютъ отъ 10 до 15 рублей въ мѣсяцъ (на своемъ).
3) Прачка по 60 к. въ денъ, при случайной работѣ, a въ мѣсяцъ 6 руб. на хозяйскомъ столѣ и 15 руб. на всемъ своемъ.
4) Бѣлошвейки — отъ 10 до 20 руб. (на своемъ).
5) Цвѣточницы — отъ 6 (на хозяйскомъ содержаніи) до 15 руб. (на своемъ).
6) Папиросницы — отъ 10 до 20 руб. (на своемъ).
7) Портнихи — отъ 10 до 30 р. въ мѣсяцъ».
Въ промыслѣ же развратомъ — «самая плохая работница можетъ получить въ мѣсяцъ до 40 рублей, a хорошая получаетъ 500–700 р. въ мѣсяцъ». Еще въ 1871 году г. Михаилъ Кузнецовъ высчитывалъ, что женщина, эксплоатируемая въ петербургскомъ первоклассномъ домѣ терпимости, даетъ своей хозяйкѣ ежемѣсячно 1.000 р. и выше «валового дохода». Изъ цифръ этихъ совершенно ясно, что плетью обуха не перешибить, и — покуда экономическое положеніе женщины въ обществѣ построено такъ, что проститутка сыта, a работница голодаетъ, — до тѣхъ поръ ни магдалининскіе пріюты, ни благочестивыя книжки, ни вразумительные визиты филантроповъ и филантропокъ къ жертвамъ, павшимъ или готовымъ пасть, ни даже ловля разныхъ негодяевъ и негодяекъ, торгующихъ «живымъ товаромъ», и судьбища надъ оными, ни искусственныя организаціи тощаго «честнаго» труда, — словомъ, ничто въ оборонительномъ арсеналѣ аболиціонизма не въ состояніи сколько-либо серьезно парализовать развитіе проституціи. И — ужъ само собою разумѣется — еще менѣе способенъ задержать это развитіе арсеналъ другой партіи, тоже якобы антипроституціонной, борьбы: полицейскій арсеналъ регламентаціи, совершенно разбитый въ наши дни логическими наблюденіями западной соціальной науки, съ Ивомъ Гюйо во главѣ. У насъ наиболѣе рьянымъ и громкимъ врагомъ регламентаціи явилась въ послѣднее время г-жа В. Авчинникова: рекомендую читателямъ ея блестящій рефератъ, направленный противъ профессора Тарновскаго. Болѣе ранніе бойцы русскаго аболиціонизма — Елистратовъ, Ахшарумовъ, Покровская, Окороковъ, Якобій, Стуковенковъ, Никольскій, Жбанковъ и др.
