Когда белочехи с Дутовым Екатеринбург взяли, то комиссию учредили по расследованию гибели фамилии царской. А во главе следователя Соколова поставили. Редкий палач был. Много народу от его рук полегло. И все без вины. Первым соседа Ипатьевского поставили к стенке. Пуделя у него обнаружили, что от смерти ушел. Да только виновного ни одного не нашли. Все дали деру. Хотя лично адмирал Колчак разослал циркуляр с фамилиями участников расстрела по всей территории, которую беляки заняли. И все бесполезно. Не суждено их поймать было. Отец Гермоген трое ночей службу служил и анафеме предал всех, кто в тот час в подвале Ипатьевском находился. Проклял он навечно их и души ихние. И предрек им жизнь долгую, а смерть от руки собственной. Чтобы души их наверняка в ад попали и чтобы ничем они греха своего замолить не смогли. И все сбылось, только Войков избежал этой участи. Чужими руками жар загреб. Но погиб первым. Застрелили его белогвардейцы то ли в Польше, то ли в Германии. В Европе в общем. Ульянов, перед кончиной своей, полпредом туда послал в знак благодарности за Екатеринбург. Да только Войкову на пользу не пошла ваканция. Там и остался навечно. А когда «картавый» крякнул, так его и земля не приняла. И по сей день принимать не хочет. Хотя сказано было : « Из праха восстал и в прах и превратишься». Видать, из чего-то другого сотворен был.
Никанор снял валенки и положил их в духовку.
- Чтобы сырость не заводилась. Обувка влаги не любит. А был у вождя дружок, - продолжил он, - Яшкой Свердловым прозывался. Хотя фамилию с детства другую имел. Того рабочие на митинге побили, он и отдал Богу душу. Когда сейф у него в кабинете вскрыли, там три паспорта иностранных, пятьдесят тысяч червонцами царскими и кожаный мешочек с ювелирными изделиями. И все с каменьями ценными. Видать за границу хотел дерануть, если туго придется.
Все тащили в то время. Котовский, краском был такой, сам из каторжан, а при НЭПе миллионером стал официальным. Овсом торговал. Его и прибрали свои. Под бытовой скандал подстроили. К бабам он был не равнодушен. А там ревность и смерть нелепая.
- А ты каким боком к этой власти пристал и какое отношение имел расстрелу Романовых? - зевнул Левша.
- Начинал я фотографом в 18-м году, в Екатеринбургском ГубЧК. По приказу Юровского я царя с семьей и заснял перед смертью. - Никанор указал на общий снимок в выпиленной лобзиком из фанеры ажурной рамке. - Вот с этой фотографии все и начиналось. Но об этом - не время. Поздно уже, иди спать.
