— Он необыкновенный артист, — сказал Дойл. — Прекрасно чувствует сцену.
— Угу, прекрасно.
— И, разумеется, он медиум.
Я взглянул на него.
— Медиум? Он улыбнулся.
— Да будет вам, господин Бомон. Медиум. Ясновидящий. Более того. Он человек, обладающий чрезвычайной силой. Иначе как бы он мог совершать свои чудеса? О, конечно, он все отрицает, у него на это свои причины. — Улыбка стала покровительственной, он покачал головой. — Скорее всего, скромность.
— Скромность, — повторил я. Я все еще смотрел на Дойла. Он казался вполне искренним. Но чтобы убедиться, я переспросил еще раз: — Скромность?
Он кивнул.
— Конечно, я понимаю, внешне он иногда кажется довольно самовлюбленным. Я слышал, его называют надменным, и, похоже, я знаю, что сбивает людей с толку. Но, по-моему, его самоуверенность всего лишь проявление яркого таланта, дара божьего — преодолевать границы времени и пространства.
Он смотрел на меня улыбаясь.
— И вы, конечно, все это понимаете. Вы знаете этого человека. Вы с ним путешествовали. И наверняка видели, как он дематериализуется.
— Дематериализуется?
— Завидую вам, должен признаться. Естественно, я читал об этом все, что можно. Внимательнейшим образом. Случаи, описанные в Библии. Истории о Дэниеле Дангласе Хьюме.[10] И о госпоже Гаппи — знаете, она действительно телепортировалась из Хайбери в Блумсбери. Как бы мне хотелось на это поглядеть! — Он хлопнул в ладоши, затем сунул руки в карманы брюк и качнул несколько раз большой головой. Потом снова взглянул на меня. — Но жить практически рядом, как вы, с таким чудом… Завидую вам, господин Бомон.
Он посмотрел вниз на гравий и вздохнул.
— Сэр Артур, — сказал я.
— Гм-м?
— Гарри не дематериализуется.
Он оглядел меня и сдвинул брови. И через мгновение улыбнулся мне, как улыбнулся бы отец, глядя на сына, который уверяет его, что пропавшее печенье стащили цыгане.
— Да будет вам, — сказал он.
— Он иллюзионист, сэр Артур. На сцене у него одни фокусы. Отменные фокусы. Но все же фокусы.
Он еще какое-то время смотрел на меня. Затем снова улыбнулся. Покровительственно кивнул.
— Отлично вас понимаю. Больше ни слова.
У меня больше и не было слов. Так мы и промолчали до самого дома.
— Ну вот, — сказал он, — мы снова здесь. — Он задумчиво посмотрел на меня. — Очень надеюсь, что происки Цинь Су не помешают сегодняшнему сеансу. Мадам Созострис, знаете ли, необыкновенно чувствительна. На ее способности вполне может подействовать злая воля, если она здесь присутствует.
