— Благодарю вас, — сказала я.
— Прекрасный хлыст, — заметил он, поглаживая усы. — Можно посмотреть?
Я дала ему хлыст. Он щелкнул им несколько раз легонько по ладони левой руки, затем многозначительно взглянул на меня.
— Упругий. Жесткий, но гибкий.
Я снова почувствовала, как у меня загорелось лицо.
— Должно быть, удобный, — сказала я.
Он улыбнулся, заметив мой румянец. Я покраснела еще больше, а тут он и вовсе расплылся в улыбке.
— О, я ничуть не сомневаюсь, — согласился он, ритмично постукивая хлыстом по ладони. — Вы что-то хотели мне сказать?
— Да, я хотела извиниться за свое вчерашнее поведение. Я нагрубила вам.
Ну вот. Сделано. Через год на Аллардайс обрушится слюны на полпинты больше.
Все еще улыбаясь и постукивая хлыстом, он спросил: Вы сказали, что ездили верхом раньше, так?
— Да.
— Я так и думал. У вас, как я погляжу, превосходный зад.
И тут, не сводя с меня глаз и высоко подняв брови, он опустил хлыст и шершаво-ласково провел им по моему бедру.
Я до того изумилась, что застыла как вкопанная.
Он воспринял мою неподвижность как поощрение, сделал шаг вперед и приоткрыл улыбающийся рот. Я со всего маху закатила ему пощечину.
Полагаю, он удивился не меньше моего. Аж оторопел. Голова вздернулась, лицо побелело. На нем появилось злобное выражение: глаза сузились в тонкие сверкающие щелки, толстые губы растянулись, обнажив зубы. И вдруг он резко, со свистом взмахнул хлыстом…
(Продолжение следует)
