— Привет, — сказал Лядов.
— Привет, — буркнул Вадковский. Он был грязен, потен и хмур.
— Работаешь? — вкрадчиво осведомился Лядов.
— Ты понимаешь, что ты мне подсунул?! — вскричал Роман.
Лядов удивился:
— Конечно.
Вадковский брезгливо посмотрел на свободную руку, поднес ладонь к экрану:
— Смотри. Идея дурацкая. Жара проклятая. Кибер — идиот. Дал ему вчера задание, так он ночью спонтанно перешел на какую-то шестидесятеричную систему, изменил, гад, топологию и утром выдал деталь. Вот.
Роман показал замысловатую штуковину и безнадежно швырнул ее за спину. Глухо шмякнувшись, штуковина тяжело подпрыгнула в короткой траве.
Лядов развеселился, приглядевшись.
— Ты забыл снять с кибера прошлое задание. Шестидесятеричная шумерская система, если помнишь. Делать надо все самому, ручками. Там у тебя кибера не будет.
Вадковский посмотрел на деталь:
— Все равно он дубина.
Он вытер ладони о майку, сунул руки в карманы:
— Ну, чего ты улыбаешься?
— Я предупреждал, что на пути становления прогрессора могут быть трудности. Представь, что ты выпал в тайге с одним ножом в руках. Или с кипятильником в пустыне… ха-ха!
Вадковский шутку не понял, отрицательно помотал головой:
— По моей легенде я оказался в средневековой деревне с пустыми руками, но со знанием законов физики. Ты решил помочь морально? Бери-ка лучше второй напильник и прилетай. Будем делать вместе эту… как ее? Ступицу. По той же легенде я нанялся в помощники к кузнецу, и для проверки профпригодности он дал мне починить телегу. Как они на этом ездили?..
— Сам прилетай. Нет у меня напильника.
— А что есть — второй полоумный кибер?
— Есть идея.
Опять полоумная?
— Да. — Лядов помолчал. — Наверное.
Вадковский с радостной многозначительностью поднял палец:
— Во! Это мой крест. Что за идея?
— Вообще-то скоро будет Гинтас.
Роман преобразился:
— Лечу. Только окачусь. Что за идея-то? — Он торопливо стягивал майку.
— Давай-давай, прилетай.
— Я мигом!
Лядов удовлетворенно откинулся в кресле. Спохватившись, он перегнулся через подлокотник, дотянулся, повернул ключ и распахнул дверь.
Через десять минут в дом бесшумно вошел Вадковский. Он был чисто вымыт, причесан и облачен во что-то легкомысленное с короткими рукавами и штанинами — свою любимую одежду. Они молча приветствовали друг друга по-старинному — ладонью к виску.
Вадковский искательно огляделся и уставился на Лядова. Тот отрицательно покачал головой.
Как всегда Роман занял место под книжной полкой: разложил на максимум комфорта кресло — плед, которым оно было укрыто, не изменился за сотни лет, — не глядя выдернул из строя над собой потертый фолиант и раскрыл его наугад. Светлые глаза его двигались под полуопущенными ресницами, в расслабленной позе была жизнерадостная небрежность.
