На самом же деле, было кое-что такое, о чем Маша никому не рассказывала. Об этом не знали ни дядя с тетей, ни даже самые близкие подруги. Даже своему дневнику, который она вела несколько лет, Маша не стала доверять — бумага в переплете из кожзаменителя — не ахти какой тайник.
Это произошло четыре года назад, зимним вечером, когда Маша возвращалась домой из библиотеки. Уже несколько часов, как стемнело, мороз был страшный, поэтому на улицы пустовали. Было пусто и в подъезде, куда она практически вбежала, спасаясь от вечерней мглы. Вбежала, и тут же оторопела… Внутри было абсолютно темно. Внизу не горело ни одной лампочки, только где-то на верхних этажах брезжил тусклый свет…
В отличии от своих однокурсниц Маша не курила, поэтому у нее не было ни зажигалки, ни спичек. Нащупав в темноте перилла, она стала подниматься. Каждому известно, что ступеней всего девять на каждой подъездной лестнице типового дома, но на нижней, самой первой — их всего шесть. Маша это помнила хорошо, и потому считала шаги.
Наконец она поднялась на ровную площадку. Отсюда до лифта было пара шагов; нажать кнопку — и двери раскроются.
В темноте девушка чувствовала себя неуютно, будто ее бросили в темную яму со змеями, — того и гляди, что удар настигнет откуда-нибудь сбоку или сзади. Слава богу, до кнопки лифта нужно было всего лишь дотянуться рукой. Ее расположение за многие годы угадывалось чисто интуитивно.
Ничего не произошло.
Двери лифта не сдвинулись с места, не было слышно и гудения, как это обычно бывает, когда лифт спускается откуда-нибудь сверху. Кнопка не загорелась. Маша несколько раз надавила на нее, ожидая, что все происходящее — просто результат замыкания цепи. Но кнопка по-прежнему оставалась темной.
Подниматься по лестнице? При мысли о десятках пролетов, погруженных во мрак, Маше чуть не стало плохо. Змеи вокруг нее пришли в движение, а старый и грязный маленький зверек — страх, зашевелился где-то очень глубоко в душе. Подниматься? Выбора у нее не было.
И Маша сделала первый шаг. Потом еще. Идти оказалось легче, чем она думала. Ноги сами поднимались на нужную высоту, и она ни разу не споткнулась. К тому же рука ее крепко сжимала перилла. На площадках между этажами были прорублены окна, и свет фонарей попадал внутрь подъезда.
По второй лестнице Маша двигалась гораздо увереннее. Ладонь мягко скользила по отполированным за годы периллам, ноги переступали сами.
Внезапно за спиной раздался какой-то звук. На этом этаже был мусоропровод, и Маша подумала, что это внизу копошатся крысы. Она стала поворачиваться, — но вдруг чья-то рука обхватила ее сзади за шею. Крепкая, с запахом табака, мужская ладонь зажала ей рот, сдавив при этом губы так, что во рту остался привкус крови.