Но, время, отведенное на незапланированный распорядком дня, короткий передых закончилось, и мы расходимся по своим участкам работы. На прощание, Андрей называет меня незнакомым словом — «зёма» и крепко жмет руку. Пока.
Под вечер, вымотавшись окончательно и беспредельно, я с мраморным выражением лица каменной статуи и остекленевшим отсутствующим взглядом, сижу на табуретке, смотрю в «никуда», долго и мучительно собираясь с силами, чтобы заставить себя встать и пойти умыться. А еще желательно переодеться в относительно чистую форму и в идеале — пора бы двигаться в расположение роты, чтобы успеть поприсутствовать, хотя бы формально, на обязательной вечерней поверке. А вставать так не хочется. Услышал бы команду «Отбой», так и рухнул бы с табуретки на бетонный пол столовой и проспал бы без сновидений, как будто в обмороке, часов 20-ть, не меньше.
Глаза предательски слипаются, и секундная стрелка часов неумолимо мотает свои круги, и вставать с табуретки все же надо. Надо, но не хочется.
— Саня, привет, хорошо, что ты еще не ушел. А я тебе сюрприз приготовил. По всей столовой рыскаю, найти пытаюсь. А ты, оказывается, тут отвисаешь. В нирвану провалился?! Не засыпай! Нельзя сейчас спать. А то сознание рубанется, и в это время, пол вдруг неожиданно подпрыгнет кверху и больно треснет тебя по лицу. Уже проходили. Сам на 1-м курсе, асфальтную болезнь поймал. Так же замумукался с непривычки, прислонился к стенке и заснул стоя. А потом, как шмякнулся об пол, чуть нос не сломал. А нам носы ломать нельзя. Для летной работы сломанный нос — запретный шлагбаум. Запомни. Если в драку ввяжешься, нос береги. Слышишь?! Ты давай, глазенки то открывай. Сюрприз!
Услышав голос нового «зёмы», я нехотя разлепил свинцовые веки, устало поднял чугунную голову и обомлел от неожиданной и невиданной картины.
Андрей принес для меня огромный противень еще горячей жареной картошки с аппетитной золотистой корочкой, полбуханки свежайшего мягкого хлеба, большой кусок сливочного масла, полный чайник душистого компота и банку тушенки, покрытую толстенным слоем концентрированного машинного масла. Вот это точно сюрприз всем сюрпризам сюрприз!
Андрей поставил на ближайший стол противень с картошкой, протянул мне чистую ложку и сел рядом на табуретку, открывая перочинным ножиком банку тушенки.
— Ну, чего задумался?! Налетай, пока картошечка не остыла!
Пока я жадно уминал за обе щеки давно забытую пищу, которая после отвратной каши всевозможных разновидностей, казалась мне божественным нектаром и манной небесной. Довольный произведенным эффектом, «зёма» намазывал прямо на поверхность полбуханки хлеба 200-граммовый кусочек масла, сооружая бесподобный по размеру бутерброд. При этом, он по доброму улыбался и размеренно рассказывал мне «что и как», объясняя нехитрые правила курсантской жизни и давая короткие, немногословные, но очень четкие описания личных качеств тех или иных офицеров училища.
