– А нельзя ли куда попроще?
И он пригласил ее в филармонию. Там она не была никогда. Одноэтажное здание старинной постройки находилось в центре города и было обречено на снос. Его место должна была занять многоэтажка с лоджиями, мансардами, пентхаузами. Алина каждый раз, когда проходила мимо филармонии, представляла, как она прогуливается по своему пентхаузу, расположенному на самом верхнем этаже дома, и плюет на головы прохожим. Ребячество, глупость. Но еще большая глупость идти туда и слушать музыку великих композиторов, о которых она не знала ничегошеньки, кроме того, что они когда-то жили и творили свои симфонии и оратории. Теперь ей придется все это терпеть?!
Делать нечего, нужно идти с ним в филармонию. Львовы просто мозгами двинулись от этого интеллектуала и никогда ей не простят игнорирования такой великой личности, которая может отличить кисть одного художника от мазни другого. Мало того, что он разбирается в живописи, так еще и в классической музыке. Она в ней ничего не смыслит, но придется делать вид, что разбирается по полной программе. Алина умела делать вид. Ей ничего не стоило сказать, мимоходом взглянув на картину: «Какой колорит, яркость красок, точность линий», – и с ней соглашались. С музыкой будет нечто другое: «Какие божественные звуки, уносящие в дальние дали, какой темперамент». Нет, темперамент не годится. Получается что-то сексуальное. А кто сказал, что музыка не должна быть сексуальной? Очень даже можно порассуждать на эту тему с Валентином.
– Молчи и не привлекай к себе никакого внимания, – посоветовала ей Лана. – Ты смыслишь в классике, как баран в математике.
– Вот спасибо, вот обрадовала, – обиделась Алина.
– Насколько я знаю, – продолжала подруга, – Валентин Валентинович в данный момент одинок. Недавно он расстался с одной глупой дамой, не сумевшей оценить такого умного человека. Она, только представь себе, целыми днями слушала попсу!
– И что в этом такого несусветного? – опешила Алина, прекрасно помня, что они с Ланой любили это делать сами.
– Ну, не целыми же днями забивать себе уши галиматьей, – менее уверенно произнесла та. – К тому же Валентин Валентинович – прекрасный собеседник. – Она увела разговор в сторону. – Он так много знает!
– И о чем мне с ним говорить, по-твоему? О Елкине-Палкине? О Лаврушке?
– Да, действительно, лучше молчи и слушай Валентина Валентиновича.
– Почему ты все время зовешь его по имени-отчеству? Не может быть, что ты уважаешь его до такой степени. К тому же он нам практически ровесник, только не сообщай ему об этом!
