— А какое тут самое главное оружие? — блестя глазами, спросил вдруг Серб-Сербин.
— Самое главное? — переспросил капитан-лейтенант. — Вы что же, хотите обязательно самое главное?
— Так точно, товарищ капитан-лейтенант, — серьёзно сказал Серб-Сербин. — Я думаю, главный калибр тут главное, — добавил он, показывая рукой на громаду орудийной башни, простёршей над палубой свои мощные стальные стволы.
— Пойдёмте-ка, я вам покажу главное, — Стрижников порывисто повернулся и зашагал вдоль борта.
Все в некотором недоумении последовали за ним.
— Торпеды, что ли, самое главное? — пробормотал крепкий рыжеголовый Рогачёв.
Но «папа-мама» миновал шкафут и направился к кормовому срезу.
— Наверное, новое какое-нибудь оружие появилось, — громко зашептал вице-старшина Колкин.
Но Стрижников подошёл к неприметному стальному каземату бортового орудия и остановился.
— Читайте, Парамонов! — приказал он.
Волнуясь, Дуся прочёл вслух выбитые на броне слова:
— «27 апреля 1942 года, во время массированного налёта вражеской авиации и артиллерии, на крейсере возник пожар, угрожавший взрывом порохового погреба. Командир этого орудия Фёдор Петров, не пощадив жизни, бесстрашно сбросил за борт горящие снаряды и тем спас корабль и своих товарищей. Имя героя навеки внесено в список экипажа крейсера «Революция».
— Вот оно, наше главное оружие, — с какой-то почти суровой строгостью сказал «папа-мама». — Самоотверженность, отвага, преданность Родине!
Он медленно снял фуражку, и нахимовцы, следуя его примеру, обнажили стриженые головы.
В торжественной тишине отчётливо прозвучал сигнал горниста. Где-то вдали он смешался с мелодией оркестра, игравшего на берегу, и стих, растаяв в морском просторе.
Отрадное, гордое сознание своей причастности к флоту проникло в сердца молодых моряков, и готовность быть верными суровым и прекрасным законам боевого товарищества отдалась в душе каждого из них чистой и сильной волной.
* * *
Перед тем как покинуть корабль, все они выстроились на палубе.
Капитан второго ранга тепло попрощался со всеми и чуть заметно подмигнул Дусе, как бы желая сказать: «А с тобой мы, брат, теперь знакомы. Смотри же не подкачай».
Нахимовцы звонко и дружно крикнули «спасибо» и по висящему над водой трапу спустились на катер.
Прошло ещё несколько минут — и красивый силуэт крейсера отодвинулся вдаль и, казалось, покачивался на морской зыби.
Мачты и трубы отчётливо выделялись ещё на зеленоватом фоне предвечернего неба, а могучие башни орудий уже как бы слились с корпусом корабля и одной собранной стальной глыбой возвышались над морем.
