— Товарищ генерал, Николай Трофимович!
— В чём дело, Виктор?
— Почему прикрывают дело с убийством Гапонова. Ведь абсолютно ясно, что это убийство. Если бы ещё не пропали документы, которые он изъял в Кременчуге, то ещё можно было бы сомневаться.
Генерал помолчал, поднял голову, и сказал, глядя Живаго в глаза:
— Это тот случай, Виктор, когда я ничего не могу сказать. Я могу только догадываться. Советую тебе, нет приказываю, не лезть больше в это дело. Так будет лучше.
— Кому?
— И тебе и его семье.
— Куда мы идём, Николай Трофимович?
— А мы уже почти пришли, — генерал встал, — а если хочешь узнать подробней, спроси у начальника политотдела, — сказал он с сарказмом.
— Я всё понял.
— Тогда иди работай.
Для Марины опять наступили тяжёлые времена. Во первых, сразу же пропало молоко, а детское питание, приготавливаемое на детских фабриках-кухнях, было некачественным и у ребёнка начал болеть живот, а импортного невозможно было достать. Всё дорожало, пенсии матери и дочери не хватало, и Марина опять села за швейную машину.
Большинство клиентов она растеряла, а те, кто остались или появились вновь тоже становились жертвами инфляции. Марина просила всех, по возможности, доставать детское питание и ей иногда приносили. Но одна женщина стала приносить молоко остающееся у её дочери после кормления своего ребёнка. Марина сказала, что будет ей шить бесплатно, но та даже обиделась:
— Моя Лиличка не коза и не корова, чтобы я торговала её молоком.
Так, и больше об этом мне не говори.
— Извините, Жанна Самойловна.
Прошёл год, Света, так звали девочку, уже ходила, говорила несколько слов, но была болезненна. Марина носила её в детскую поликлинику, но там говорили, что ребёнок нормально развивается, и что так бывает, нужно больше бывать с ребёнком на воздухе, правильно питаться и т. д. Но Марина видела, что у девочки состояние ухудшалось, и она стала искать концы у знакомых, чтобы ребёнка осмотрел врач-педиатр высокой квалификации. Она вспомнила о своей бывшей клиентке, которая была женой медицинского светила и позвонила ей. Та её выслушала и начала Марине выговаривать, что вот, дескать, она, Марина не захотела ей шить даже за двойную цену, а теперь обращается с просьбой.
— Как тревога, так до бога, — заключила она.
Марина хотела бросить трубку, но понимала, что ей больше не к кому обратиться и спросила срывающимся на хрипоту голосом:
— Так Вы мне не поможете?
— Нет, почему же? Я сейчас поговорю с мужем и перезвоню тебе, если он чем-то сумеет тебе помочь.
