'Захоронка у них тут, что ли?' - подумал Шемякин. И тут его ожгло мыслью. Посыльный умчал в батальон, чтобы сообщить, что обоз уходит по дороге к Опуево. Наверняка, подмога пошла южнее, чтобы перехватить немцев. Кто же знал, что тыловики остановятся тут, прямо напротив дозора ефрейтора Шемякина?
Слева рядовой Юдинцев, справа рядовой Колодкин. Три капризных 'светки' в руках и девять гранат в подсумках. И прямо перед ефрейтором немцы какой-то клад копают…
Ждем, ждем, ждем…
Даже есть перехотелось. И жарко стало…
Ага! Вот и клад!
Один из фрицев наткнулся на что-то под снегом. Откинул лопату, встал на коленки и стал выдергивать что-то… Потом крикнул по своему. Один из немцев, стоявших рядом, вытащил из-за пояса топор и протянул стоящему на коленях. Тот стал яростно рубить это 'что-то'. По лесу прокатилось глухое эхо ударов, а по снегу по летели странные красные щепки. Немцы засмеялись, показывая на них.
Шемякин приложился поудобнее к прикладу.
Наконец, фриц утер пот со лба и отдал топор. Потом вытащил что-то черное, непонятное из сугроба…
Лошадь! Ей-Богу, лошадь!
Фриц держал в руках промерзлую лошадиную ногу.
Одноглазый что-то буркнул и обозники в ответ ему радостно захлопали друг друга по плечам.
Только сейчас Шемякин заметил, что немцы исхудавшие - впалые щеки, ввалившиеся глаза, острые носы.
'Тоже, суки, жрать хотят…' -
- Helmut! Kurt! Hainz! Komm zu mir! Alle, alle! - крикнул одноглазый. С дороги прибежали оставшиеся при санях ездовые.
Немцы сноровисто обдергали сухие ветки с придорожных елок и развели костерок. Один топориком вырезал из лошадиной ноги куски мяса и надевал их на веточки, раздавая своим 'фройндам'.
'Шашлык, твари, делать будут…' - сглотнул ефрейтор тягучую слюну.
Мясо, съеживаясь, ароматно зашипело на трещащем огнём…
Последний раз шашлык он ел в июне сорок первого. И запивал разливным холодным пивом. Первую зарплату с парнями отмечал, ага… Потом ещё со Светкой познакомился… Тогда вот в руки не далась, да, а сейчас вот другая 'светка' в руках…
Бах! Бах! Бах! - резко хлопнуло откуда-то слева.
Немец, только что тянувший ко рту веточку с мясом упал, ткнувшись лицом в костер.
Шемякин сначала выстрелил в толпу заоравших немцев. А потом вскочил на колени и снова выстрелил.
Потом присоединился к стрельбе и Колодкин.
В течение секунд двадцати все было кончено. С расстояния в пять метров из 'СВТ' промахнуться невозможно. Гансы лежали, окрашивая кроваво-красным паром истоптанный снег. Кто-то из них стонал, кто-то хрипел. Видать, пуля попала в горло. Точно. В горло. Вон, лежит, качается с боку на бок, пытаясь остановить кровь.
